Константин Бабулин - Третья жизнь кошки [СИ]

— А через кого?

— Ну например через оппозицию, сейчас выборы им это будет в кайф, дай им материальчик, они дальше уже сами по своим блогам разнесут. Первому это точно доложат, от оппозиции заметит.

— Добро

— Да, Георгий Николаевич, пока горячо, сам тоже не высовывайся, по возможности. СК сейчас особенно за вашим подмосковным братом присматривает.

— Понятно-понятно.

Не высовывайся… Хороший совет. Что-то сгустились проблемы со всех сторон, а тут ещё Аня чуть не погибла. С этим что делать? И надо ли с этим что-то делать? Может быть, нужно просто переболеть этим? Ну, увлеклась, да. Ну, погорячилась на почве разочарования — ну и хорошо. Получила первый жизненный урок. Впредь будет спокойнее. Тут главный доктор — время, поболит и пройдёт. А с Тархановой что делать?

Нажимает кнопу вызова

— Миша, зайди пожалуйста

Что-то я давно не слышал как там у неё дела, выставка скоро заканчивается.

— Вызывали?

— Да, какие новости по Тархановой?

— Никаких, наш детектив в Голландии сообщает, что стала аккуратнее со своей директрисой. Были несколько раз в ресторанах, и всё.

— А мастерскую её нашли, там?

— Нет

— Это странно. Может её и нет, мастерской-то?

— Может и нет, но точно мы этого не знаем, потому что, как я вижу из отчётов, им не удаётся проследить за ней по полной. Она всё время уходит от них. В отчётах каждый раз есть дыры, по нескольку часов в день, когда они её теряют. Вернее в отчётах они пишут, что всё в порядке, и для обычных заказчиков было бы незаметно. Но я сам столько таких отчётов написал, что халтуру вижу сразу. Например, они пишут, что она зашла в бар и просидела там два часа, потом стандартными фразами описывают её перемещения по городу и снова переходят на нормальный язык, когда описывают её возвращение вечером домой. Это значит, что они потеряли её в баре, и где она на самом деле была, и что делала почти восемь часов неизвестно.

— Это что значит? Что они раззявы, или мы её недооцениваем?

— Скорее первое.

— Ну и что делать, как нам узнать — она работает или только тратит мои деньги? Время-то уже близко

— От голландцев большего не добиться. Ну что, наших кого-нибудь отправить туда?

— Нет не надо, вряд ли это что-то ускорит, будем надеяться, что работает. По крайней мере, в Московской мастерской какие-то квадраты есть, значит, что-то делает. Но ситуация ненормальная, поэтому после того, как она сдаст работу, нужно будет сделать так, чтобы она исчезла.

— Совсем?

— Совсем.

— Понял. Но это может оказаться непросто. Она осторожная, по паспортному контролю мы проследили, что она тогда прилетала в Москву, но где была и что делала неизвестно. Наш охранник говорит, что не проходила к вашей дочери, а охрана на проходной, вроде, признала, что была ночью у них похожая посетительница…

— Да непростая девушка, отследите её после нашей встречи.

— Понял.

Я правильно сделал, что связался с ней? Да, мне нужен был мастер, но мастер для дела и которого можно контролировать, а её контролировать не получается. А уж с Аней совсем неожиданный поворот, что я упустил? Что я могу сделать? Но это всё риторические вопросы, а вот хороший вопрос — я боюсь её? Нет ответа? Ну, себе-то не ври, несмотря на деньги и власть, которые должны давать ощущение безопасности, где-то внутри под ложечкой постоянно гложет неприятный червячок промаха. Где-то я допустил ошибку. В чём дело? Ну ладно я старею и что-то уже упускаю, но остальные-то тогда что? Почему голландцы лажают, почему здесь, в Москве, со всеми моими возможностями, нет никакой ясности? С одной стороны проблем нет — всё идёт по плану, она работает и придраться не к чему. Тем более стимулы, для работы, у неё есть — деньги и свобода Халитовой. Но есть за этим за всем, ещё что-то, и это не только Аня.

Что же?

Ещё десять минут до закрытия, как медленно идёт время. Елена придёт только через восемь часов… А если что-то случится? А что может случится? Охрана заметит, вот что. И что, тогда будет? Позор? Да скандал будет сильный. Отменить? Это ещё хуже, жалеть буду всю оставшуюся жизнь. Чёрт с ним со скандалом. Ох, соски ноют. Что она собирается делать со мной? Пристегнёт наручниками, потом наденет на соски зажимы… Это больно? А соски хотят этого, ждут, твёрдые весь день, вон уже мокрая сижу.

Стефания потрогала соски через ткань, ох какие чуткие. Сжала их пальцами, сильнее — приятно, больно чуть-чуть, но приятно. Боже мой, мне сколько лет? Сижу как школьница, переживаю. А вдруг что-то случится и она не придёт? Я совсем про неё ничего не знаю: ни чем занимается, ни чем живёт, странно. Вот она есть и всё, и мне этого достаточно. Достаточно? Почему она не отвечает на предложение жить со мной? Ничего не понимаю, но как возбуждает всё это…