Константин Бабулин - Третья жизнь кошки [СИ]

О Боже, ну почему ты ставишь меня перед таким выбором? Вернее даже и выбирать нечего, любой вариант плохой. Тупик? Если не видишь решения, значит ли, что его нет? Нет, не значит. Это значит, что ты его пока не видишь. Надо отпустить ситуацию, а события сами покажут выход. Нужно сосредоточиться на ближайших проблемах: добиться гарантий освобождения Светы, для этого приступить к выполнению заказа. Ха, а я смогу выполнить заказ? Это реально?

Нужно съездить в музей и посмотреть картину живьём. Где она у нас висит, кстати?

Пить хочу и есть, но ещё больше хочу её. Вот она рядом, тёплая, нежная, лежит, думает о чём-то. Я могу сейчас о чём-то думать? Нет, не могу, а она может — сильная. Прижимаюсь губами к её плечу — холодное. А к шее? Теплая, такая тоненькая кожа на шее, а пахнет как ммм… А вот рана под ключицей, дотрагиваюсь губами.

— Не больно?

— Нет

— А было?

— Нет.

— Как нет? Расскажи откуда это у тебя

— Автомобильная авария

— Врёшь

Целую вторую рану под грудью

— А эта?

— Тоже авария

— Опять врёшь, зачем ты мне врёшь всё время?

— Когда это я тебе врала?

— Да вот только что, говорила, что не дашь мне заснуть, а сама что?

— Это ложь во спасение, иначе ты умрёшь от истощения организма, а я не хочу этого

— Мне не нравится слово организм, где ты видишь у меня организм? Знаешь как можно обидеть похвалив?

— Нет

— Нужно сказать «Какое у вас красивое туловище». Вот организм ни чем не лучше.

— Принимается, согласна у тебя нет ни туловища ни организма, только очень сексуально озабоченное тело.

— И это тело хочет пить.

Дотягиваюсь рукой до бутылки с водой, наливаю в стакан, передаю Лене, сама жду

— А сама?

— Хочу из твоего стакана

Пьём. Вожу пальцем по её груди, животу, бёдрам.

— Ты лихачила что ли? Это было очень опасно? Две такие страшные раны…

— Ничего страшного, всего две

Показывает мне на свою татуировку

— Знаешь сколько жизней у кошки?

— Знаю, девять

— Правильно. Истратилось две. В запасе ещё целых семь, так что бояться нечего. Сейчас идёт, только, третья жизнь кошки…

— Как это ни странно, картина очень сложная. Всего было написано четыре «Чёрных квадрата». Тот что в Эрмитаже сделан последним, он самый глухой и чёрный по цвету, ещё один в Русском музее, а два в Третьяковке. Все они отличаются друг от друга и по размерам и по фактуре краски. В некоторых под чёрным цветом в трещинах кракелюра просматриваются другие цвета. Судя по всему, в работе над первым он не сразу пришёл к решению чёрного цвета, а только в конце, взял и в сердцах закрасил всё чёрным. Это сильно усложняет задачу. Такие эмоциональные вещи очень сложно копируются, повторить их аккуратными способами нельзя. Да и сам чёрный цвет сложносоставной. Для понимания реальной сложности работы, мне нужен доступ к картине на несколько часов с возможностью фотосъёмки нужных мне фрагментов. А это значит — наличие профессионального освещения. Также необходимо достать копии всех экспертиз, причём не заключительных выводов, а все химико-технологические данные: исследования холста, краски, подрамника и гвоздей которыми прибит холст. Все исследования: в рентгеновских лучах, в ультрафиолете и инфракрасном излучениях. Одним словом всё. Вот список что мне нужно.

Кивает головой, понимает хоть сложность задачи?

— При этом моей фамилии, на допуск в музей, ни в каких списках быть не должно. Как меня будут проводить в музей, не знаю, ваш вопрос — придумайте.

Удивился, но спорить не стал, уже хорошо.

— Пока мы ведём эту подготовительную работу, мне нужны гарантии того, что вы действительно сможете организовать освобождение Светланы Халитовой. Для этого, в качестве первого шага, добейтесь её перевода из колонии особого режима в колонию-поселение, с возможностью проживания в частном секторе. Без этого я ничего делать не буду. Если это будет сделано, то я приступаю к работе, а вы запускаете процесс условно досрочного освобождения. При этом я найму своего адвоката, который будет контролировать работу вашего, чтобы точно знать, что происходит на самом деле. То есть мой адвокат должен иметь доступ ко всем материалам вашего и любые проволочки будут восприниматься мной как обман, и приводить к немедленной остановке работы. В результате, в конце — я отдаю готовую картину, только после того как увижу документы об освобождении Светланы, с подтверждением моего адвоката, что всё правильно.