Валерий Горбунов - Секреты для посвященных

— Дорогая… Я не могу смотреть, как ты теряешь жизненные силы. Может, это прозвучит эгоистично, но скажу: я не хочу терять тебя. Тебе надо взять себя в руки. Что, собственно говоря, случилось? Дочь живет у бабушки в Калифорнии. Ну и что? Маргарэт по-прежнему наша любимая дочь. Наш дом всегда открыт для нее. Она может бывать здесь при мне, без меня, как ей угодно. Ты должна почаще навещать ее в Сан-Франциско. Кстати, почему бы тебе не собраться и не съездить к ней на пару недель? Там рядом университет Беркли. Наверное, Маргарэт будет поступать туда, ты должна все разузнать, помочь дочери морально. Ну а злыдень-отец поможет материально.

Рэйс упала на грудь мужу и разрыдалась:

— О, Джеймс! Ты возвращаешь мне жизнь.

Рэйс съездила к дочери, вернулась помолодевшая, с ярким блеском в глазах.

— Джеймс, она сказала, что скоро побывает у нас.

— Вот и хорошо.

Джеймс почувствовал, что огромный камень свалился с его плеч. Конечно, конфликт с Маргарэт не потух. Но, по крайней мере, удалось восстановить отношения. Засохшая было ветвь вновь зазеленела. И Рэйс ожила, ее просто невозможно узнать. Так измениться за пару недель?!

То, что дочь бывает в доме в его отсутствие, было, конечно, ему известно. Он думал об этом с горечью, не теряя в глубине души надежды, что когда-нибудь контакт с дочерью восстановится. Максимализм юности пройдет вместе с юностью. И тогда все станет на свои места.

В разговоре с Питом О’Конорри Джеймса неприятно поразила его фраза о том, что ЦРУ держит его дочь в поле своего зрения, что ее незрелые выходки высокий государственный орган страны квалифицируют как опасную политическую деятельность. А это имеет непосредственное отношение к самому Джеймсу, к тому важному посту, который ему доверен президентом и конгрессом. Хорош «офицер судного дня», у которого в семье завелся красный агент.

Джеймс решил поближе присмотреться к тому, чем занимается Маргарэт. Но как сделать это, не привлекая внимания Рэйс? Он боялся нарушить то душевное равновесие, которое с таким трудом удалось обрести жене. Надо действовать самому. Ему пришло в голову, что участившиеся поездки Маргарэт в отчий дом объясняются не только желанием повидать мать. Должна быть еще какая-то причина. Он постарается докопаться до нее, осмотрев комнату Маргарэт, расположенную на антресолях.

И вот теперь, сняв ботинки и надев мягкие домашние тапочки, чтобы производить поменьше шума, он, как тать в ночи, крался по лестнице наверх, туда, где была расположена девичья светелка Маргарэт.

Подозрение, что за время его последней отлучки Маргарэт посетила отчий дом, появилось у него сразу, как только он перешагнул порог. Рэйс вся светилась, что нельзя было отнести только за счет радости, которую она испытывает от встречи с мужем. Ее радость была полной, а это происходило тогда, когда налицо были все слагаемые того конгломерата, который назывался ее семейным счастьем. И цветы. Цветов в доме было очень много, больше, чем всегда, все вазы заполнены ими. Он тотчас отметил, что цветы слегка привядшие, срезаны не сегодня, не вчера, а немного раньше. Поводом для этого мог послужить визит старшей дочери. Он ждал, что Рэйс сама скажет ему об этом, но жена промолчала, видимо, Маргарэт по какой-то причине просила не говорить отцу о ее приезде. Рэйс не могла ни лгать, ни хранить секретов, ее простая душа не была к этому приспособлена. Джеймсу ничего не стоило выведать у нее правду. Чем-чем, а технологией ведения следствия и допросов он владел — Вьетнам научил, но ему не захотелось допрашивать жену. Не хочет говорить на эту тему, не надо.

Но странно, разговор с Питом О’Конорри, его упоминание о миротворческой деятельности Маргарэт, то и дело всплывал в его мозгу, в свете услышанного от приятеля тайный приезд дочери приобретал неприятно будоражащее значение.

Он решил выяснить все сам, не обращаясь к Рэйс.

И вот сейчас, когда жена заняла место в холле у телевизора — гнали какой-то сериал, он бесшумно крался по лестнице наверх в комнату дочери.

Да, несомненно, Маргарэт совсем недавно побывала здесь. Сильный аромат стоявших на столике цветов перемешался с запахом французских духов — то был нежный аромат, который всегда распространяла вокруг себя Маргарэт. Она не была красавицей в строгом смысле этого слова, но обаяния в ней была бездна. Миловидное ее личико постоянно горело воодушевлением, на щеках играл румянец, в глазах светился ум. Да, она была умна, слишком умна, Джеймс предпочел бы, чтобы его дочь была попроще.