Валерий Горбунов - Секреты для посвященных

Залы аэропорта переполнены. С каждой минутой людей становится все больше и больше. Кажется, еще немного, и тонкие стеклянные стены не выдержат, людской поток прорвет непрочную запруду, хлынет на летное поле, вытеснит оттуда самолеты, которым останется только одно: взлететь в высокое голубое небо и растаять в его глубине, подобно облакам.

А может, это ощущение нарастающего многолюдства лишь оптический обман, порожденный зеркалами стен, перегородок, дверей, удваивающих, утраивающих людские фигуры и лица… Кто это? Вячеслав вздрогнул, почувствовав устремленный на него чей-то взгляд. Быстро повернулся. Человек в брезентовой куртке, в надвинутом на глаза капюшоне, стоящий за одним из столиков, низко наклонил голову. Вячеслав сделал несколько шагов, брезентовый человек повернулся и зашагал прочь.

Вячеслав резко отодвинул чашку кофе, выплеснув на блюдце буроватую, невкусную, даже вовсе не пахнущую благородными бразильскими зернами бурду и быстро направился к выходу на летное поле.

При посадке на рейс Североморск — Москва произошло небольшое ЧП.

Когда пассажиры уже заполнили салон и трап, качнувшись, готовился оторваться от серо-голубого, округлого бока самолета, по ступеням стремительно взбежал мужчина с «дипломатом» в руке.

— Открыть дверь! — громким командным голосом вскрикнул опоздавший, и трап замер у борта. Молодой человек застучал кулаками в металлическую обшивку. Дверца отворилась, в образовавшейся щели появилось удивленно-сердитое лицо бортпроводницы. Человек оттеснил ее плечом и проник внутрь.

Опоздавшего, предварительно проверив у него билет, попеняв ему за опоздание и бесцеремонное поведение, разместили в кресле. Ему велено было немедля надеть пристяжные ремни. Но он не торопился выполнять приказание. Окинув взглядом салон и высмотрев что-то, он вскочил, пробежал по проходу и, ухватив за плечо одного из пассажиров, молодого человека в очках, решительно потребовал обменяться с ним местами. «Очкарик» (это был Вячеслав), казалось, уже готов был сделать это, но опоздавший, проявляя нетерпение, повторил свою просьбу таким требовательным и властным тоном, что пассажир передумал и остался сидеть на своем месте.

— A-а, идите вы… мне и здесь хорошо, — произнес он. Его круглое лицо с пухлыми губами, коротковатым носом и большими голубыми глазами, еще более увеличенными линзами очков, поначалу добродушное, затвердело и обрело выражение неуступчивости.

Опоздавшему смириться бы и отступить. Но он вспыхнул, покраснел и с силой схватил упрямого пассажира за плечо. Тот с силой отбил его руку. Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, если бы не вмешался сидящий рядом с «очкариком» пожилой гражданин. Он пристально взглянул на буяна и холодно произнес:

— Вам же, кажется, ясно сказано: товарищу и здесь хорошо. Отправляйтесь на место.

Мужчина опустил голову и, буркнув под нос нечто вроде «извините», недовольный отправился восвояси.

Самолет загудел мощными двигателями, дрогнул, сдвинулся с места и покатил, направляясь к взлетной полосе. За стеклом иллюминатора, сменяя друг друга, замелькали знакомые всем кадры аэродромной жизни: бок огромного лайнера, из чрева которого грузчики извлекали и клали на багажную тележку разноцветные чемоданы, маленький, юркий ярко-желтый «газик» аэродромной службы, сновавший то туда, то сюда по бетонному полю, вереница прибывших пассажиров, тянувшаяся вслед за дежурной к входу в аэровокзал, серебристые полусферы бензохранилищ, темно-зеленый лес на окоеме.

Вячеслав усилием воли заставил себя отвлечься от мыслей о назойливом пассажире, только что вступившем с ним в схватку, и сосредоточился на другом, более важном. Увы, приходилось признаться себе: недавно там, в аэропорту, человек в брезентовой куртке с надвинутым на лоб капюшоном вызвал у него нечто вроде страха. Он ощутил неприятную слабость в ногах, лоб покрылся липкой испариной. А может быть, ощущение опасности пришло к нему впервые не сегодня? А когда? Да-да, в ту ночь, когда были убиты Святский и сторож Сидоркин. Еще не ведая о надвигающихся страшных событиях, Вячеслав, мотавшийся по ночному лесу — от Дома приезжих до общежития и обратно, чувствовал себя не в своей тарелке. Треск ветки за спиной заставлял думать о крадущихся шагах, шорох ветра в ветвях напоминал учащенное дыхание затаившегося человека. Откуда-то из темноты выныривали люди. Бригадиры Клычев и Вяткин, механик Зубов, сторож Сидоркин, уже хорошо знакомые Вячеславу, в тот поздний час казались странно изменившимися, отстраненно чужими. А может быть, он все придумал и уже позднее, после того как стало известно о двух убийствах, все происшедшее с ним в тот вечер окрасилось в особые, мрачные тона?