Павел Шестаков - Через лабиринт. Два дня в Дагезане

— Что с ним, Игорь Николаевич?

— Ничего хорошего — пробит череп, сотрясение мозга. Вы кастет когда-нибудь видели? — ответил Мазин жестковато.

— Он не умрет?

— Не знаю. Если б вы сказали все сразу, нам не пришлось бы обсуждать этот вопрос.

Но ему было все-таки жаль ее, и он снял телефонную трубку:

— Больница? Мазин говорит. Меня интересует состояние Семенистого. Да, да. Того самого. Говорите, лучше?

И Мазин протянул трубку через стол, чтобы Алла услышала сама.

Она улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо.

— Не стоит. Вашему Эдику еще придется отвечать перед судом.

— Он не виноват.

— А ворованные детали к приемникам кто «реализовывал»?

— Не для себя…

— Скажите пожалуйста, какой общественник! Ему платили за это!

— Но он не воровал.

— Зато прекрасно знал, откуда берутся детали. Ведь «кожаный» работал на радиозаводе.

— Он хотел уйти. Они запутали его. Сам заведующий…

— «Хозяин»? Интересная личность! Впрочем, все это, собственно, не по моей части. В убийстве же Семенистый не виноват, хотя побеседовать с ним и небезынтересно.

— Я потому и пришла. Я сама была там.

— Где?

— Там, в квартире, ночью…

Мазин даже подался вперед, наклонившись через стол.

— И вы видели, кто входил в квартиру?

Алла закрыла лицо руками.

— Хорошо, рассказывайте.

— Мы гуляли, а потом Эдик сказал, что старика не будет всю ночь, и я… пошла к нему.

Мазин невольно отвел глаза, а она заговорила быстро:

— Вы понимаете, я люблю его, мы хотели пожениться, но я боялась за него. Я сказала, что, пока он не порвет с этими, я с ним не буду. Сначала он смеялся, говорил, что я глупая, не умею жить, но потом понял. И обещал. Мы уже обо всем договорились…

Аллочка волновалась, сбивалась поминутно.

— Вдруг слышим, дверь открывается…

— Минутку. Дверь открыли ключом?

— Не знаю. Мы услышали, когда уже открылась. Мы перепугались. Старик был очень строгий. Он мог выгнать Эдика с квартиры. Мы притаились. Ведь мы думали, что это он, старик. Сидим тихо. Он постоял немножко в коридоре, наверно, присматривался, куда идти. Вернее, это я потом так решила, что присматривался, а тогда мы об этом не думали: зачем ему в своем доме присматриваться? Верно ведь? И он даже свет не зажег — в щели под дверью было темно.

— Простите, у вас в комнате света тоже не было?

Она снова покраснела.

— Не было. Поэтому он и решил, что Эдик спит. А потом он прошел по коридору в другую сторону. Мы подумали, что к себе на кухню. Слышим шаги, шаркает.

— Шаркает?

— Да, да. Я это хорошо запомнила. Мы говорили потом с Эдиком. Эдик сказал: «Странно, ведь раньше старик никогда не шаркал».

— А тогда шаркал? — Мазин поднялся со стула: — Вы даже не представляете, как важно то, что вы мне сказали, Аллочка. Рассказывайте дальше.

— Прошел он туда, в комнату, и скоро вышел. Мы посмеялись, что старик нас не заметил, — вот, собственно, и все.

— Значит, когда на другой день Эдик пришел ко мне, чтобы заявить об исчезновении старика, он не знал еще, что тот, кто заходил ночью, был в пустой комнате?

— Конечно, нет! Он думал, что это Укладников был.

— Почему же он не сказал, что Укладников приходил ночью? Из-за вас?

Аллочка опять почувствовала себя виноватой.

— Да, он не хотел говорить, что я была у него.

— Глупо и очень вредно, но, во всяком случае, благородно. Это говорит в его пользу.

— И он не знал, что из шкафа взяли деньги.

— Деньги Укладникова?

Она покачала головой.

— Значит, Эдика?

— Нет.

— Деньги принадлежали шайке?

— Да.

— Вот оно что. Ловко! Кто придумал этот тайник?

— Эдик. Он не придумал, он узнал о нем и сказал Лешке. А Лешка придумал — вернее, они попросили Эдика спрятать там деньги. Это было за несколько дней до той ночи. Говорили, что скоро заберут. Эдик согласился, но сказал мне. Я тогда особенно поняла, какие это опасные люди. Вот мы и решили уехать. А тут все и случилось. Они мстили за эти деньги. Думали, что Эдик их присвоил Не верили, что тот, кто убил старика, заходил в комнату.

— Сколько было денег?

— Не знаю. Но много. Несколько тысяч. В целлофановом мешке. Эдик не считал. Он не хотел к ним иметь никакого отношения.

— Кто еще мог знать о деньгах?

— Я не говорила никому. Эдик тоже.

Игорь Николаевич сделал пометку в блокноте.

— Теперь понятно, почему он так переволновался, когда мы добрались до тайника. Но выходит, что и для шайки исчезновение денег было неожиданностью?

— Конечно, потому они и мстили.