Александр Ли - Вышибала

– Да. После смерти папы я сама не своя. Мне нужно некоторое время, чтобы прийти в себя. Я не могу ничего делать – руки опускаются. Сейчас из меня никудышный работник.

– Если так, то, конечно, ты права. Пару недель побудь одна. Знай, что можешь всегда положиться на мою помощь. Ведь Норман – мой старый армейский приятель, мы с ним столько пережили!..

Странно, у меня такое ощущение, что злоупотребляю своим горем. Кто я такая Оскару, чтобы тот за меня так беспокоился? Ну, подумаешь, старый приятель отца. Но ведь они не общались друг с другом, сколько себя помню. Только когда нас действительно сильно прижало безденежье, отец нашел в записной книжке его номер.

Тем временем Оскар отсчитывает деньги, протягивает мне и заявляет:

– Вот, держи. Будет туго – возвращайся, я с радостью возьму тебя обратно на работу.

Я согласно киваю. Даже не знаю, как буду жить дальше. Отец всегда был для меня опорой. А теперь его нет. Я сейчас вернусь туда, где каждая вещь будет напоминать о нем.

– Ты ведь теперь домой? – спрашивает Оскар, словно услышав мои мысли. – Давай я провожу тебя до такси.

Мы выходим из кабинета. Оскар придерживает меня за плечо, я вытираю ладонью слезу, покатившуюся по щеке. Миновав коридор, мы не спускаемся к выходу, а сворачиваем в другое крыло. Полутемный лестничный пролет выводит нас на первый этаж. Я растерянно оглядываюсь по сторонам.

– Через служебный выход мы выберемся сразу к стоянке такси, – успокаивает меня Оскар.

Узкий коридор с массивными дверями по обе стороны. Впереди, в самом конце, железная дверь с засовом. Откуда-то слышно глухое рычание. Мне становится не по себе.

– Никогда не была в этой части здания? – глядя мне в глаза, спрашивает Оскар.

Я отрицательно качаю головой. Внезапно он останавливается, больно хватает под локоть, открывает одну из боковых дверей и швыряет меня во тьму. Я спотыкаюсь и падаю на пол. Дверь с грохотом захлопывается. Раздается щелчок выключателя, и под потолком вспыхивает яркая лампочка.

Сердце мое прыгает в пятки от такого поворота. Я в страхе оглядываюсь по сторонам. У двери стоит Оскар. Он самодовольно и ехидно улыбается, сложив на груди руки. Бетонный пол, стены, обитые каким-то материалом. Видимо, для звукоизоляции. Примерно тридцать футов в длину и столько же в ширину.

У одной стены стоит большая металлическая клетка с несколькими бойцовскими псами. Я узнаю чудовищ, виденных в кровавом представлении. Собаки, уставившись на меня, заходятся в бешеном лае, рычат и бросаются на решетку. Из пастей летят нити слюней.

– Пэнни, у тебя возникли серьезные проблемы.

Оскара словно подменили у меня на глазах. Его полный ненависти взгляд, зловещий лай собак, сама атмосфера помещения, весьма смахивающего на какой-то бункер для пыток, – все это вводит меня в ступор. Я совершенно не понимаю, что происходит. Поднявшись с пола, потираю ушибленное колено. Оскар подходит, хватает меня за волосы и швыряет к стене. В паре футов от меня беснуются адские псы, и я в ужасе отползаю в угол.

– Что происходит? Оскар, вы меня пугаете! Выпустите меня отсюда! – кричу я дрожащим голосом.

– Э нет! Отпустить тебя я никак не могу. Ты сама виновата. Я же просил не совать свой нос куда не следует! Было такое. Я знаю, что ты видела собачьи бои здесь, в «Амфитеатре». Как, понравилось?

Парализованная страхом, я сижу в углу, переводя взгляд то на этого подлого садиста, то на беснующихся псов. Сумасшедший блеск в глазах Оскара не сулит мне ничего хорошего. Видимо, ему доставляет наслаждение смотреть на лицо другого человека, искаженное ужасом, причинять боль, унижать. Я читала, что такие маньяки способны на любую жестокость.

– Знаешь, Пэнни, мне тебя ничуточку не жаль. Ведь я к тебе отнесся со всей душой, а ты меня предала. Настучала папочке о том, что увидела здесь. А тот сразу же решил, что может поиграть в героя. Норман в армии был наивным дураком, таким и умер. Еще на Ближнем Востоке он сопливо ныл о каких-то там мирных гражданах, погибших при бомбежках. Не понимал, что таковых в военное время не бывает. Есть только враги. Твой твердолобый папаша даже в городе пороков не усвоил очевидного урока. В этом мире все решают сила, деньги и Бог. Видите ли, не понравилось ему, как тут обходятся с женщинами. А ты знаешь, что это распоследние шлюхи, которым гореть в аду? Мы просто покупаем им билет туда и очищаем город от скверны.

– Да вы просто ангелы, только воняете так, как будто уже находитесь в аду! – огрызаюсь я в ответ.