Татьяна Степанова - На рандеву с тенью

— Что ты хочешь этим сказать?

— Пока не знаю. Излагаю факты. А насчет беседы с Островских буду рассчитывать на тебя.

— Екатерина Сергеевна, пожалуйста, зайдите. У нас к вам срочное дело.

Катя сначала и не поняла, кто это с ней беседует по телефону таким замогильным голосом. Они с Варварой Красновой только явились на работу. Краснова вихрем унеслась на оперативку к начальнику следствия. Катя проветрила кабинет, полила цветы и собралась звонить в главк, информировать собственное начальство о ходе расследования событий в Спас-Испольске. Но телефон вдруг ожил. Этот хрипловатый, обиженный на весь свет баритон с неуловимым южным акцентом...

— Рубен Кероян, это вы? — Катя с трудом узнала оперуполномоченного.

Тот глухо, как из погреба, протрубил, что это он, что утро доброе и что «вас просят зайти в розыск в шестой кабинет».

Катя сказала: «Да, да, сейчас», а сама очень даже удивилась. Кероян все эти дни с ней лишь нехотя здоровался, а тут вдруг...

В шестом кабинете розыска было накурено, как в тамбуре дальней электрички. А оперативников набилось как шпрот в банку. На стульях, столах, подоконниках, даже на сейфе расположился весь местный криминальный отдел. Тут тоже шла утренняя оперативка. Вел ее лично капитан Лизунов.

— Здравствуйте, — поздоровался он с Катей. И она уловила в его тоне слабые нотки приязни. — Вот, пожалуйста, ознакомьтесь. Майор Колосов просил, чтобы вас тоже ввели в курс по этим материалам.

Он взял со стола и передал сидевшему ближе всех Керояну тоненькую картонную папку. Кероян протянул ее Кате, причем с таким видом, точно вот-вот не выдержит и выхватит папку назад.

— А что это? — поинтересовалась Катя, хотя отлично уже знала — ей дали материалы ОРД, оперативно-розыскного дела. То-то Керояна едва удар не хватил.

— Там первоначальные показания родственников пропавших без вести. Майор Колосов лично просил, чтобы мы ознакомили вас с ними.

— Огромное спасибо. Я хотела просить вас о том же. — Катя сцапала дело. — Могу я забрать его с собой на время в следственное отделение?

— Можете, только, пожалуйста, верните до обеда вот ему. — Лизунов кивнул на Керояна. При этом весь вид его показывал: если бы не прямое указание начальства из главка, хренушки ты у меня бы эти материалы получила, корреспондентка.

Катя ретировалась, а то не дай бог передумают. По пути в кабинет Красновой она размышляла, как же ей отблагодарить Никиту за такое великодушие к нуждам пресс-центра. Хотя... дело было явно не только в его отзывчивом сердце. Видимо... Катя прикинула: Никита прибыл в Спас-Испольск работать по убийству Клыкова и делом пропавших без вести (как это ни странно, ведь это же настоящая сенсация!) поначалу не слишком интересовался. И вдруг такой поворот, такой жест — он решил ознакомить ее с материалами, причем с теми, с которыми и сам-то особенно знакомиться не собирался. Значит, сейчас ему для чего-то срочно понадобилось, чтобы Катя обладала всей имеющейся у розыска, пусть и скудной, информацией по делу об исчезновении, хотя сам он по-прежнему вроде был занят только убийством Следует ли из этого, что Никита изменил свое отношение к ЧП месячной давности? Заинтересовался ли он пропавшими без вести в связи с убийством Клыкова? Выходит, что-то где-то кардинально изменилось? За истекшие сутки он столкнулся с какими-то фактами, которые позволили ему посмотреть на два этих совершенно разных дела под каким-то единым углом?

У экспертного отделения Катя столкнулась с участковым, который, как она помнила, вместе с Керояном выезжал «под мост». С ним был молодой сержант в форме, рядом с ним без поводка по коридору вышагивала крупная серая овчарка. Участковый говорил, что они сразу поедут, как только дежурный выделит машину, и что он «это место знает как свои пять пальцев».

В семнадцатом кабинете у вернувшейся с совещания Красновой сидел уже первый вызванный свидетель. Стрекотала пишущая машинка. Катя устроилась за соседним столом (напарник Красновой ушел в отпуск) и открыла дело. Оно было совсем тонким и даже не подшитым: несколько документов на скрепке — заявления, копия телефонограммы, ксерокопия протокола осмотра места происшествия (из которого явствовало, что Кероян осматривал вход в Большой провал и прилегающий к нему участок леса при «сухой и ясной погоде») и протоколы опросов свидетелей.

Они-то и заинтересовали Катю больше всего. Это были так называемые первоначальные показания, которым опытные сотрудники и следствия, и розыска, и суда обычно доверяли гораздо больше, чем всем остальным допросам, очным ставкам и прочим слезницам уголовно-процессуального характера.