Иван Шевцов - Грабеж

— Исповедь классика, откровенная, искренняя, и никто его за это не судит. Если хотите — это философия свободной личности» и я ее разделяю, для меня она — своего рода молитва, потому что, как сказал товарищ Карл Маркс, ничто человеческое мне не чуждо.

— К несчастью, вам не чуждо и нечеловеческое, животные инстинкты, — сказал Добросклонцев. Он не читал Уитмена и потому не мог спорить со своим бойким на язык оппонентом и, оставляя в стороне американского классика, продолжил: — И свои преступления вы пытаетесь прикрыть произвольно выхваченными цитатами.

Хочу понять вашу «философию», Ипполит Исаевич, уже не как следователь, а просто по-человечески. Фактически вы проповедуете высшим идеалом для человека жизнь брюха и совершенно отрицаете жизнь духа со всеми ее нравственными, этическими и эстетическими проявлениями.

— Боюсь, что вы не поймете. Дело в том, что мы говорим с вами на разных языках. Я повторяюсь: мы — инакомыслящие. У каждого человека свое представление о счастье, и это хорошо, в этом состоит многообразие жизни. Один любит парное молоко, другой живых устриц, и обязательно с писком. Что в этом преступного? Одни мечтают о Золотых Звездах Героя и лауреатских медалях. А мне лично они даром не нужны. Я предпочитаю золото в чистом виде.

— Неважно — жидкое или твердое, — заметил Добросклонцев, на что Ипполит Исаевич лишь недовольно поморщился; он оживился и теперь уже не мог остановиться:

— Одни мечтают о посмертной славе, а мне она до лампочки, я не верю в загробную жизнь, и мне не нужны памятники ни из бронзы, ни даже из чистого золота. Я хочу удовольствия при жизни, теперь, сегодня. В этом мире единственная для меня ценность — это я. Эгоизм? Назовите, как хотите. И между прочим, я не исключение, так думают многие сильные мира сего, увенчанные лаврами, звездами и почестями: президенты, министры, банкиры, академики, художники. Им и мне также наплевать, что думают о них современники и что скажут потомки. Скажите, вас очень обрадует, если вдруг вам сообщат, что где-то во Вселенной на обитаемой планете воздвигнут ваш монумент из чистого золота пятиметровой высоты? — Добросклонцев ответил вялой улыбкой, и Пришелец продолжал с прежним запалом: — А мне наплевать на монументы. Мне нужен чистоган, потому что в деньгах, только в них, реальная власть, и сила, и радость, и ключ к наслаждениям.

— Ну а власть вам зачем?

— Это моя слабость, — развел руками Пришелец, — люблю, чтоб вокруг меня были лакеи. Приятно повелевать, чувствовать свое превосходство над этими тварями, двуногими козявками, люблю смотреть, как они пресмыкаются, унижаются, как они за четвертной продаются и покупаются… Отвратительные твари, а вот их вы почему-то не судите.

— Ну что ж, поговорили… А теперь оставим теоретический диспут и вернемся к делу, к вашему делу, — остановил поток красноречия Добросклонцев. — Ведь вы поклонник не только желтого металла, но и алмазов, или «камешков», по вашей терминологии. Так вот, вернемся к «камешкам». Своей дочери Альбине вы подарили золотое колечко с фианитом. Где вы его взяли?

Пришелец ответил не сразу, помрачнел.

— Что касается фианитового кольца… Я действительно подарил его Але.

— Где вы его взяли?

— Купил по случаю.

— У кого?

— У одного знакомого. Он перед отъездом в эмиграцию распродавал свое имущество.

— Я не спрашиваю фамилию этого мифического эмигранта, вы можете назвать мне десятки фамилий, вы однажды уже пользовались этим нехитрым приемом — я имею в виду аферу со спекуляцией иконами. Тогда именно этот прием помог вам выйти сухим из воды. Сейчас ситуация иная, вы умный человек и, надо полагать, понимаете, что на этот раз ссылка на эмигранта вам не поможет. Но меня интересует вот какой вопрос: зачем вы покупали дамское колечко, для кого? Не для Альбины, о существовании которой вы даже не подозревали и о возможной встрече с ней и думать не могли.

— Извините меня, Юрий Иванович, но вопрос ваш риторичен и несколько наивен. Я уже говорил: я люблю наслаждения, люблю женщин, а женщины любят внимание, материальное, разумеется. За любовь надо платить.

— Но вы же объявили себя женоненавистником.

— Это было сказано по конкретному случаю и относилось персонально к конкретной особе — Мироновой, с которой у нас давние антипатии.

— Логично, Ипполит Исаевич, логично. Только ведь фианитовый алмаз подаренного вами колечка гранил Алексей Соколов. Свою работу он хорошо знает. Кстати, вы давали ему для огранки не один «камешек». Где вы их брали?