Ярослав Питерский: Территория войны

Альберт, вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стояла эффектная дама в черном кожаном плаще. Стройные ноги и туфли на высоком каблуке. Темно каштановые волосы. Внимательный взгляд. Земский, с удивление разглядывал незнакомку. Та, печально улыбнувшись, подошла поближе.

— Ну, что не узнаешь? Неужели я так постарела?

— Простите — мы знакомы?

— Еще как! — женщина присела рядом с ним на краешек лавки.

Альберт непроизвольно отодвинулся, продолжая рассматривать незнакомку. Его взгляд непроизвольно упал на темно — синий китель. Пологи не застегнутого плаща женщина откинула в сторону.

— Вы сотрудник прокуратуры?

— Да, — дама, достав из кармана сигарету — эффектно щелкнув зажигалкой — подкурила ее, — Ну, вспомнил?

— Простите, не могу, — Альберту вдруг стало стыдно.

Он всегда стыдился. Когда женщины спрашивали его — помнит он или нет. Такое было не раз. Обычно Альберт не произвольно врал — говоря, что — он, конечно, помнит, и потом в процессе разговора — освежал свою память. Альберту казалось, что сказать человеку, что он его не помнит — значит, обидеть его. Но на этот раз он сказал правду. Просто в этот момент ему было все равно, что подумает о нем — эта прокурорская дамочка, в кожаном плаще.

— Ну, хорошо, тогда я представлюсь. Елена Петровна Воропаева. Старший следователь по особо важным делам краевой прокуратуры, — дама вновь с любопытством посмотрела на него.

Альберт, пожал плечами и, опустив глаза — ответил:

— Простите, но и это мне ничего не говорит.

— Ну, Алик, ты даешь! — обиделась женщина. — Хорошо. Тогда я назову свою девичью фамилию — Безрукова.

Альберт, вздрогнул. Это была Ленка Безрукова. Его институтская любовь только на двадцать лет старше. Нет — она не постарела. Она просто стала женщиной. Женщиной в самом рассвете сил. Земский, с удивлением рассматривал Воропаеву и не мог произнести и слова.

— Алик, ты что, так и не узнал?

Альберт, тяжело вздохнул и, зажмурив глаза — стукнул себя кулаком по коленке:

— Господи! Ленка! Неужели — это ты! Господи! Лена! Сколько лет! Никогда не думал, что мы встретимся вновь!

Воропаева печально покачала головой:

— Да, пятнадцать лет, как и не было!

— Постой! Ты же вроде в Новосибирске жила? Мне так говорили. Как ты тогда меня кинула и выскочила замуж за своего — ну того лейтенанта — мента, которому я еще морду, набил. Увел тебя у меня — как цыган лошадь! Так и все! Вроде вы уехали. А как же он? Как ты? Ты, что тут делаешь?

— Ну, ну! Засыпал вопросами, — ухмыльнулась Воропаева. — Вот вернулась в свой родной город. Теперь буду здесь работать. Перевели. Да и в Новосибирске мне больше нечего делать.

— Как так? Разошлись? А семья? А дети?

— Нет, Алик. Не разошлись. Он подполковником был. Зам командира ОМОНа. В Чечне в прошлом году погиб.

— Извини. А дети?

— Дочь у меня. Четырнадцать лет. Я вот работала в областной прокуратуре. Но, что — то вот на родину потянуло. Да и должность мне с повышением тут предложили. Квартиру поменяла. Дочь тут с бабушкой. С мамой моей. Ей так легче. А я вот три недели как тут, приняла должность и работаю. Тебя кстати хотела найти, да все время не было.

— Да, дела. Вот время летит! Вот елки палки! — покачал головой Альберт. — Ну а тут, то, что у морга делаешь? То же, на какое ни будь, опознание приехала? Это ведь как говорится — теперь твоя работа. Ты ведь у нас юрист. Это я на филфаке, а ты то юрфак заканчивала. У вас там такие девчонки были! Ух! Чего только ты стоила!

— Да, дела. Было — время. Романтика. Любовь. Но я сейчас не об этом. О воспоминаниях — мы потом, как ни будь, поговорим, в другой обстановке, — сурово сказала Елена.

— А что так? Официально? — Альберт настороженно посмотрел на женщину.

— Я действительно тут по работе. И ты угадал, я проводила опознание. По убийству.

— По убийству, убили, еще, кого — убили в этом городе? — удивился Земский.

— Убили. Журналиста газеты Вечерние Новости — Сергея Земского. Как оказывается — твоего брата. Вот я и работаю.

— Что?! — не поверил своим ушам Альберт. — Ты?! Ведешь это дело? — он в возбуждении вскочил со скамейки.

Елена посмотрела на него печально своими голубыми глазами и, покачав головой — сказала:

— Да, Алик, да. Сядь. Нам поговорить надо.

Земский словно повинуясь — присел назад. Он тяжело дышал. Сжав, голову руками — Альберт тихо простонал.

— Извини Алик, что пришлось встретиться в такой момент. Извини. Не когда — бы, не подумала. И не хотела. Но ничего не сделаешь. Такова — она штука. Эта жизнь.