Степан Мазур - Цена слова

Сразу после похорон мы с молчаливой Оксаной покинули город, оставив многотысячелетний Восток гореть в пламени войн дальше.

Одному человеку сложно переломить ход событий. Я сделал всё, что мог. А теперь есть и другие обязанности.

Пересекая границу Саудовской Аравии, словно пролистал новый жизненный лист. Нанятый джип погнал нас к ближайшему городку с аэропортом, чтобы на местных авиалиниях добраться до Эр-Рияда и там, на международном рейсе, улететь куда-нибудь подальше от пылающего ада…

Первое за три дня предложение маленькой Оксаны кольнули сердце. Я отвык, что она может говорить. Будучи шестилетним ребёнком, девчонка приняла ситуацию как есть. Смирилась и отпустила прошлую жизнь. Так не мог даже я, пережив этих жизней столько, что просто не помещались в одном человеке.

— Дядя Игорь, а мы теперь Огненные?

— Да, Оксана. Мы теперь вроде как представители стихий.

— А как это, огненные? Мы что из огня?

— Можно и так сказать. Как фениксы.

— А кто такие фениксы?

— Птицы, что сгорают дотла и возрождаются из пепла.

— А мой… папа говорил, что мы из стали. Все. Весь народ.

— Он не лгал. Просто сталь плавиться при сильных температурах, а огню всё равно где гореть, лишь бы были условия и ресурсы. Можешь считать, что ты стала сильнее.

— Дядя…

— Оксана, прошу тебя не называй меня при людях дядей. По легенде я — твой отец.

— Папа… война для нас закончилась, мне надо помолиться. Коран велит. Солнце в зените.

Как-то быстро принял, что назвали «папой». Не осталось внутренних барьеров, которые бы этому противились.

— Молись в душе, когда желаешь, но не ритуально при проводниках и водителе. Для них мы туристы. И не говори на английском, или арабском. Они не должны нас понимать. Будет слишком много вопросов. На английском будешь говорить в аэропорту. Я в нём не такой профи, как ты. Хорошо?

— Хорошо, отец, Аллах простит. И… ты для меня сейчас ближе, чем Аллах.

Слова кольнули сердце. Слова не ребёнка, но взрослой женщины.

Насколько состарилась её душа?

— Творец един, как не назови. Он есть вне зависимости от молитв и ритуалов. По его воле мы встретились и выжили. А как прожить жизнь дальше, будет зависеть только от нас. — Я обнял не привыкшую к западной одежде Оксану и уложил головой на колени. — А теперь поспи. Дорога не близкая. Силы понадобятся.

— Хорошо, папа.

В сердце снова кольнуло. И проводник на переднем сиденье как-то странно улыбнулся в зеркальце заднего вида.

Впервые за шесть лет стало страшно. Не за себя, а за то, что снова кто-то отберёт то, что становится родным.

Автоматические двери банка захлопнулись, выпуская из мира охлаждённого воздуха кондиционеров в царство солнца. Фонтан у торца здания радовал глаз, пуская в небо водную лазурь.

Вода в океане песка — дорогое удовольствие, но столица Саудовской Аравии была городом не из бедных. Арабы могли себе позволить всё, что угодно. Нефть, банковские операции и инвестиции по всему миру держали благословенную землю на плаву. Псевдо-демократия сюда ещё не дотянулась. Страна процветала.

Сумка приятно тяжелила плечи. Карманные деньги не помешают. Оксана смотрела на окружающий мир с округлыми глазами, любуясь видом, архитектурой, людьми. Всё в новинку. Из своего с детства пылающего города никогда не выезжала.

Я едва удержал её от мечети. Рвалась на моления. Нельзя. По виду и для окружающего мира мы всего лишь пара англо-язычных туристов. Отец и дочь, приехавшие смотреть красоты Ближнего Востока, хотя насмотрелись на них чрез край.

Туристы почти никогда не молятся, только на смертном одре или в камеру телевидения. Конечно, она может приклонить лоб и колени на коврике для молитв, она знает ритуал и вполне может прикинуться мусульманкой, но тогда придётся и мне, я ж отец, а я в этих ритуалах не силён, хоть и провёл почти два года на Ближневосточной земле.

В то время, когда они молились, я действовал, используя этот козырь. Думаю, Аллах простит своего ребёнка. С Оксаны спроса нет — ещё дитя, как бы рано не пришлось взрослеть. Пусть всё останется по легенде — мы туристы, приехавшие тратить зелёные деньги.

— Папа, я…

— Оксана, говори теперь только на английском и в полголоса. За нами могут следить, и я не хочу попасться на крючок.

— Они плохие?

— Они шпионы, наполнившие каждую страну, везде оставив глаза и уши. Они части огромного тела, что собирается пожрать весь мир. Если меня хотят съесть, то да, они плохие. Но не бойся, если не будем привлекать внимание, нас не заметят.