Степан Мазур - Цена слова

Он умней меня, признаю. Взращённый на благодатных землях, впитал мудрость сур и суфиев, но есть одно «но». Он учился в Гарварде и перешёл на западное мышление.

А я учусь у жизни.

— В конце коридора мой кабинет. Там кейс. Забирай деньги и уходи. — Обронил шейх, войдя в комнату.

Я переступил Джарана и прошагал к выходу.

Не оборачиваясь, обронил на прощание:

— Шейх, мой тебе совет. Сдай это всё военное барахло на свалку. Через дорогу на втором этаже живёт Охмар. Хороший поставщик. Обменяет старьё на новые образцы.

— Я подумаю.

Вздыхая, я покинул дворец шейха с небольшим кейсом в руке. Под палящим солнцем бодро зашагал вдоль узких, душных улочек, вдоволь политых кровью за последние годы.

Ветерка бы, а то солнце расплавило так, что размышлять больше не могу. Стоит выпить немного кофе. «Арабики». Надеюсь, к вечеру найду приют, где смогут приготовить настоящего кофе и желательно на песке, не меньше. На концентрат в пакетиках больше смотреть не могу, хотя на зоне пил, как нектар вместо опостылевшего чифиря.

Вкусы меняются. Когда живёшь на грани, хочется лучшего. Каждый день может оказаться последним. Копить запасы в общак, растягивать удовольствие, это для размеренного распорядка зоны. Здесь же в горячей точке кровь кипит и не до сна.

Едва прошёл полквартала, как стремительно выскочивший из-за угла тонированный джип «Хаммер» уничтожил на корню хорошее настроение. Это было ещё хуже палящего солнца и духоты вместе взятых.

Трое в бронежилетах и касках казались лишними в этом сухом, жарком мире. Не умеют разговаривать, не умеют мыслить. Только сила и напор. Их ненавидел каждый житель этой некогда свободной страны. Жёлтые комбезы, каски. Слишком бросаются в глаза на фоне белых одежд и покрытых челмой голов.

Меня без разговоров запихали в салон на заднее сиденье, и военный джип рванул с места. Пара «Узи» заботливо ткнулись в бок.

Слева сидел китаец, справа негр, за рулём латинос и только майор Хендрикс представлял американское «большинство».

— Хендрикс, вам бы ещё женщину, толстого и собаку. И скоро правительство припишет вам внеочередное повышение. Вы такой политкорректный, — заметил я.

— Самойлов, вы выходите из-под контроля, — прервал майор.

Ах, да, забыл сказать. Я теперь Самойлов. Подранив охрану Колчикова, упустил самого главного ублюдка. Он ускользнул из офиса, подставив молоденьких секретарш. Я не хотел лишней крови. Пришлось снова отказаться от мести. По крайней мере, на время.

Только, как водится, нет ничего более постоянного, чем временное.

Сменив в третий раз в жизни фамилию, на появившегося из воздуха гражданина Самойлова, после очередной неудавшейся мести, я заявился в военкомат. Как же вояки были рады возвращению «уклониста». Генерал смышленый попался. Они все смышленые, когда хруст банкнот слышат. Все люди смышленые: зеки, паспортный стол, военные, врачи.

Я снова начал жизнь с чистого листа, забыв про всё, что имел. Решил пройти по стопам отца. Два года в армии после зоны казались детским садом. Ещё два года в чине младшего лейтенанта на тревожных границах были крещением. А потом я просто двинулся дальше на юг… Наёмником. Отчасти понял жизнь почившего майора, теперь постигал отцовскую стезю, и изо всех сил пытался понять, почему террорист на зоне умер с улыбкой на лице.

Так и не понял.

Но вернёмся в реальное время…

Я почесал нос о плечо рослого негра и, не поднимая рук, следил за пальцами конвоиров на крючках пистолетов. Пальцы напряжённые. Нервничают. Следующей шутки не поймут.

— Послушайте, парни, сегодня и завтра я занят. Как уже сказал, займусь вашим делом в пятницу. Какая часть слова «пятницы» вам не понятна?

— Смотри мне, Рыжий Дьявол. Я за тобой наблюдаю. — Угрожающе обронил негр в каске. Белоснежные зубы едва ли не блестели на солнце, отражая зайчик мне в глаз.

— Кто бы сомневался, — пробурчал я. — Майор Хендирикс, может, я пойду? Мне в другую сторону города.

— Иди, — буркнул майор, — удостоив меня уничтожающим взглядом, сидя в пол оборота.

— Только чемоданчик оставь, — добавил предприимчивый китаец.

Я перевёл на него тяжёлый взгляд. С платой шейха расставаться не хотелось. Но по-другому не отпустят.

Ладно, деньги не главное. Был бы жив, а купюры приходящее. Особенно эти проклятые — зелёные. Весь мир их проклял, вдоволь искупавшись в крови и… продолжает копить. Проклятье индейцев. Каких-нибудь Майя или Ацтеков, на кровавом золоте которых прибывшие в новый свет европейцы и сколотили первые состояния.