Владимир Колычев - Блатные псы

– Ну, не то чтобы подружка… Сейчас мы как бы не очень дружим… Значит, все-таки пропала?

– Что значит все-таки? – вцепился в ее слова Одинцов.

– Ну, я еще подумала, что добром это не кончится…

– Если можно, поподробней.

– Ну, я видела сегодня Юлю. Она на улице стояла, я хотела ее окликнуть, а к ней машины подъехали. Одна за другой. И все одинаковые… Крутые… Я даже испугалась… А вы точно из полиции? – встрепенулась Агния.

Максим предъявил удостоверение, она попробовала вчитаться в строчки, но, похоже, не смогла этого сделать. Зато фотографию посмотрела внимательно и с оригиналом ее сравнила.

– Вы так сильно испугались? – усмехнулся он.

– Ну, солидные машины, чего уж там… Три «кирпича», все черного цвета.

– «Кирпичи» – это «Гелендвагены»?

– Ну да. У меня брат о такой машине мечтает…

– Значит, вы испугались. А Юля?

– Она нет, не испугалась. Мужчина к ней вышел, она улыбалась ему. Он даже поцеловал ее. Открыл дверь, посадил в машину…

– Этот человек? – Одинцов показал фотографию Никиткина, и девушка его узнала.

– Да, он…

– Значит, она добровольно села к нему?

– Ну да… Я бы в полицию позвонила, если бы силой…

– Она села в машину, и они уехали?

– Ну да.

– Может, за ними еще кто-то поехал?

– А кто за ними поехал? – задумалась Агния.

– Может, вы видели джип «Гранд Чероки»?

– Черный?

– Почему черный?

– Ну, черный джип был… Он у обочины стоял… Эти уехали, и джип тоже поехал… Но я не знаю, за ними он поехал или сам по себе…

– Номера, случайно, не запомнили?

– Нет, не запомнила.

– Спасибо, Агния, вы нам очень помогли.

У подъезда Максима ждали Ожогин с Ляховым. Герман подъехал не так давно и с запасом на ночь. Термос у них, кофе пьют, курят.

– Максим Львович! – Ляхов протянул свой стаканчик.

Одинцов благодарно положил руку ему на плечо, взял стаканчик, сделал пару глотков и сказал:

– Уехала Ерофеева. Вместе с Фраером уехала. Вроде бы добровольно, если Петрова не врет.

– А зачем ей врать? – глянув на окна дома, спросил Ожогин.

– Вот и я о том же… Ерофеева уехала, а Кустарев отправился за ними. Такая вот картинка…

– Вычислили его, в ловушку заманили… Значит, все-таки Никиткин?

– Он. А доказательств пока ноль…

– Место нужно обследовать, ну, где Гришу перехватили, может, что-то найдем…

– Это само собой.

– И автосервисы пробить.

– Пока ничего, – покачал головой Одинцов.

Круглосуточные автосервисы в районе практически отсутствовали, были те, которые работали допоздна, до десяти вечера. С них и нужно было начать, да и все другие захватить бы не мешало.

– Лукомора можно напрячь, – посоветовал Ожогин. – Он тут по автосервисам главный. Его «быки» в два счета пробьют – и свои сервисы пробьют, и чужие…

Одинцов угрюмо кивнул. Не хотелось ему напрягать Лукомора, но, видимо, без него не обойтись. Ситуация требовала быстрых и, главное, решительных действий. Если, конечно, Кустарева еще можно спасти…

Утренний свет в окне, пора вставать. Будильник молчит, но все равно нужно подниматься… Гриша с трудом оторвал голову от подушки, и тут на него нахлынули воспоминания. Он преследует Юлю, «Гелендваген» Никиткина врезается в его джип, Гришу связывают по рукам и ногам, потом делают укол…

Но руки у него сейчас развязаны. И ноги тоже. И не в машине он, а в какой-то комнате. Свет со двора вливается в окна, кровать двуспальная, шкаф, трюмо, тумбочки. Юля спит, обхватив голову руками… Все почти как дома.

И все-таки это чужая комната. И Юля спит в одежде. И он одет. Кровать нерасправленная.

Гриша подошел к окну, открыл его, выглянул во двор. Какая-то клумба между домом и высоким кирпичным забором, пышные кусты сирени. За забором виднеется крыша соседнего дома. Только крыша, больше ничего.

Окно закрывала решетка. Декоративная решетка, но прутья толстые, без ножовки с ними не справиться. И расшатать ее не получится – слишком крепко вделана в стену. На совесть устанавливали.

– Эй! – крикнул он.

Ответила ему собака. Откуда-то со стороны ворот появилась страшная кавказская овчарка, она с глухим рычанием бросилась к окну. Прыгать на Гришу не стала, но зашлась глубоким утробным лаем. Пришлось закрывать окно, чтобы не слышать ее.

– Что там такое? – спросила Юля. Она сидела на кровати, зевала и терла глаза.

Гриша ничего не ответил. Не было у него желания разговаривать с этой предательницей.

Он подошел к двери, обследовал ее. Входная дверь бронированная, как будто за ней межквартирный холл. И глазок в ней, но в него не посмотришь, так как она была установлена задом наперед. Складывалось впечатление, что ее установили совсем недавно, возможно, пока Гриша спал. Выломали обычную дверь, установили бронированную, даже рабочий мусор за собой не убрали.