Татьяна Степанова - Ключ от миража

Вот и сейчас белая дверь медленно со скрипом открылась, впуская в теплую ванную прохладный воздух. Катя смотрела в зеркало: по стеклу стекали струйки, нарисованное сердце таяло прямо на глазах. В зеркале, как в тумане, Катя снова увидела себя, дверь и…

Коридор тоже отражался до самой входной двери. Катя подумала: как неудачно расположена в этой квартире ванная — фактически напротив входа. Нет бы ближе к кухне, там, где ютится бесполезный пустой чулан.

После душа Катя быстро разобрала на диване в большой комнате постель и легла. Слава богу, ночью никакой оперативной инициативы от нее не требовалось. А утром… Там решим, утро вечера мудренее.

Около одиннадцати Катя уснула. И спала без снов. А потом вдруг проснулась — легко и сразу, как обычно просыпалась по выходным в десять или в одиннадцать часов утра. Но в комнате было темно. Катя нашарила часики, включила светильник. Стрелки показывали половину четвертого. В квартире было очень тихо. Катя приподнялась на локте. Что это? Что это было? Ведь ее что-то разбудило. Какой-то звук. Спросонья она плохо ориентировалась — где она, что это за комната? Ах да…

Звук повторился. Он шел из темного коридора. Нет, из-за входной двери, с лестничной клетки. Катя вскочила с дивана, без тапочек босиком ринулась в коридор. В двери, точно призрачный кошачий глаз, мерцал желтый огонек. Катя не сразу сообразила, что это — обычный дверной «глазок», освещенный снаружи лампочкой. Она прильнула к «глазку» — пустая лестничная клетка, зеленая металлическая труба лифта, забранная сеткой.

Звук был тот же самый. Металлический лязг. Это всего-навсего ехал лифт. Кто-то вызвал его на первый этаж и теперь поднимался. Катя подождала: лифт миновал пятый этаж и остановился на шестом.

Катя вернулась на диван. Это просто лифт. Кто-то из жильцов загулял и вернулся поздно. А я хочу спать. Я буду спать. И вообще, на новом месте приснись жених невесте…

Она вздрогнула, снова оторвала голову от подушки. Часики оглушительно тикали у изголовья. На белом потолке, бледно освещенном заоконным фонарем, точно черные змеи, шевелились тени. «От ветвей, ветер их колышет там во дворе, — Катя смотрела на этот рваный узор над головой. — Какие высокие потолки в старых домах. Сколько тут воздуха…»

Но в комнате было душно. Катя физически чувствовала это. Пришлось снова вставать, открывать форточку. Чтобы дотянуться до нее, пришлось вскарабкаться на подоконник. За окном был пустой, залитый огнями Ленинградский проспект.

Катя подумала: вот, наверное, идиотское зрелище представляет она сейчас, в ночнушке, полуголая на подоконнике. Вот если кто в окно посмотрит. Но нет, никто ее не видит. Город спит. Все окна в корпусе темны. В первом и втором корпусах тоже все спали.

Катя приоткрыла форточку, вернулась в постель. И сразу же уснула.

Ленинградский проспект за окном был безлюден. Никто не бродил по ночному городу, заглядывая в темные окна. А если бы и захотел заглянуть, ничего особенного бы и не увидел.

На подоконнике одного из окон дома в укромном уголке за шторами сидел сиамский кот, пялился бессонно и хищно на оранжевые пятна фонарей. На подоконнике другого окна скучала забытая всеми детская игрушечная машинка на батарейках. Батарейки давно сели, и машинка теперь просто пылилась за шторой.

На подоконнике еще одного окна лежала тоже вроде бы позабытая кем-то, ненужная вещь — черная картонная коробка. А на ней — пожелтевший кусочек картона: чья-то фотография с надписью на обороте, сделанная давно, когда в ходу еще были перьевые ручки и расплывчатые фиолетовые чернила.

В половине восьмого Катя проснулась — с лестничной площадки доносились голоса.

«Вставай, дорогуша, ты на работе», — скомандовала себе Катя и ринулась узнавать, что же еще такого могло стрястись в этом доме за ночь. Набросила халат, приоткрыла дверь. Возле 13-й квартиры спорили две соседки. На пороге открытой двери стояла Алина Вишневская. Катя хорошо запомнила ее фото. Правда, на снимке Алина была запечатлена во дворе в полушубке из песца и высоких замшевых сапожках-казаках. А здесь вышла на площадку босой, в надетом прямо на голое тело мужском кожаном пиджаке бордового цвета.

Правда, тело у нее было что надо, неглиже это лишь подчеркивало — гладкая кожа, слегка тронутая искусственным загаром, стройная гибкая талия, длинные ноги. От природы Алина была смуглой и темноглазой. Волосы осветляла. Катя еще на фото обратила внимание на ее прическу — мелированные пряди были заплетены в «африканские косички» и собраны на затылке в пышный хвост.