Татьяна Степанова - Ключ от миража

На Федора Семеновича Зотова было больно смотреть. За какие-то считанные часы на него свалилось столько событий — гибель матери, преждевременные роды жены и задержание сына. На вид Федор Зотов был самый обыкновенный сорокалетний мужик-трудяга — жилистый, худощавый, крепкий. Но он сдал прямо на глазах. Он то вспоминал об умершей матери, и тогда Колосову приходилось отпаивать его валокордином, то лихорадочно начинал звонить по мобильнику в роддом, куда «Скорая» хоть и поздно, но все же доставила Зою Зотову и восьмимесячного младенца-девочку. То допытывался, что же происходит с его сыном — где он, за что его арестовали?

Никита терпеливо объяснял ему, что Игорь не арестован, а только задержан, но, глядя в потухшие глаза Зотова-старшего, понимал, что все его слова напрасны.

О смерти матери Федор Зотов не мог сказать ничего, только повторял, что он утром, как обычно, торопился на работу, а мать говорила, что пойдет в ЖЭК. Что на работе его застал звонок жены. Та, рыдая, сообщила, что соседи нашли свекровь мертвой в подъезде, а у нее вот-вот начнется, уже началось…

— У вашего сына Игоря с вашей матерью были хорошие отношения? — хмуро спросил Зотова-старшего Свидерко.

— Да господи, он же ее родной внук, она его вырастила, вынянчила, — простонал Зотов.

— Скажите, Федор Семенович, мне вот что… Где вы работали до того, как устроились в службу охраны гипермаркета «Открытый мир»? — спросил Свидерко.

— В Шереметьеве, в аэропорту, — ответил Зотов. Но лицо его говорило: в своем ли вы уме, о чем вы меня спрашиваете? При чем тут это сейчас?

— В Шереметьеве-один? — не отставал Свидерко.

— Да.

Никита вспомнил, как еще вчера вечером Колька намекал на некие новые установочные данные, собранные его операми на некоторых жильцов.

— А кем вы работали в аэропорту? — спросил Свидерко.

— Старшим техником-смотрителем навигационного оборудования диспетчерской службы, — ответил Зотов.

— А почему вдруг уволились оттуда?

— У нас сокращение штатов было на тридцать процентов. К тому же я в то время эту работу в маркете нашел. Тут платят хорошо и график — сутки-трое.

— А такая авиафирма «Трансконтинент» вам знакома? — спросил Свидерко.

— Да, конечно. Была такая.

— А вы знали кого-нибудь из ее персонала?

— Ну, конечно, кого-то знал, это ж аэропорт.

— Бортникова Александра — руководителя службы безопасности «Трансконтинента», знали?

— Фамилию вроде слышал, но лично знаком не был. Я там только Жукова Михал Борисыча хорошо знал, — безучастно ответил Зотов. — Он как фирму возглавил, много народа со стороны привел. Все молодые, деловые, шустрые. У нас тоже так было, эти вот молодые-шустрые нас взяли и выперли по сокращению.

Колосов отвернулся к окну. И этот ход был тоже верным. Но и он, кажется, безнадежно опоздал. Всякой информации — свое время.

— Вы мне сами-то скажите вот что, за что мать мою убили? — спросил Зотов. — Она ж старый человек была, больная вся, инвалид, у нее ж и взять-то нечего было — ни денег, ни кольца золотого. У кого ж рука поднялась?

— Это не ограбление, — сказал Колосов.

Зотов посмотрел на них недоуменно и скорбно. Согнулся, закрыл лицо руками, всхлипнул.

— Пока с ним хватит, пусть посидит, подождет, — шепнул Свидерко Никите. — Папаша тут наверху, сынок внизу в ИВС. Я сейчас к нему спущусь, крысенка этого безволосого наизнанку выверну. Оснований задержать его по 122-й, хотя бы по подозрению в изнасиловании малолетки, — полно. А пока он будет в камере париться, я с ним сам поработаю по всем эпизодам, включая Багдасарова и Бортникова.

— Дочка Тихих показаний на Зотова не даст, — сказал Колосов.

— Это еще почему?!

Никита посмотрел на коллегу: эх, Коля-Бармалей, эх ты, бедолага…

— Да потому, — сказал он. — Неужели не понимаешь?

— Черт.., ну, родители заставят… Черт… Ну, ничего, я с ним сам сейчас потолкую, с гаденышем. Небо с овчинку покажется!

Катю Колосов, как и предполагал, нашел в коридоре возле Надежды Иосифовны Гринцер и ее дочери Аллы. Надежде Иосифовне принесли из дежурки стул, она сидела в переполненном закутке, плакала и все повторяла:

— Какое несчастье, бедная, бедная Клава… Я виновата, я с ней должна была пойти, проводить… Тогда не случилось бы такой беды. А я старая ворона… Оставь меня, прошу, не надо мне ничего! — Она отталкивала руки дочери, пытавшейся дать ей таблетку нитроглицерина. — Это все из-за тебя!

— Но я-то в чем виновата, мама? — жалобно вопрошала Алла.