Татьяна Степанова - Ключ от миража

— Конечно, а то кто же? Отец на работе, а матери разве можно там в духоте, в очереди…

— Ну, тогда заодно и мой скинь, лады? — Игорь зевнул. — А мне некогда, у меня, ба, дела.

Но бабке Игорь, как обычно, наврал. Делать ему было абсолютно нечего. И этот новый день, как и все прежние, надо было как-то убить.

Выйдя во двор, Игорь сначала закурил, затем подошел к отцовской «ракушке». Потрогал замок. Машины в гараже не было. Отец ездил на «Ауди» сам и Игорю, хотя тот неплохо водил, ключи не доверял. Ну что ж, это пока еще его право…

Хлопнула дверь подъезда, кто-то вышел. Игорь увидел девчонку-соседку с четвертого этажа. Звали ее Олькой, и была она совсем еще пацанкой, но… Волосы у нее были густые и какие-то кукольные, что ли, — кудрявые, рыжие, яркие, как огонь. Ее просто нельзя было не заметить, хотя особо хорошенькой она и не была. Так себе — бледненькая, курносенькая, сероглазая, вся в веснушках. Правда, тело у нее было уже вполне сформировавшимся. Она не была худышкой, как одноклассница Ритка Мальцева, и в топ-модели явно не годилась. Но смотреть на нее было ничего, даже приятно. Как-то они ехали вместе в лифте, и эта Олька явно нарочно расстегнула куртку. И он успел заметить, что грудь у нее уже будь здоров — округлая, упругая, как у женщины. А ведь это самое в НИХ главное. А то ведь на досках и в гробу успеешь належаться…

Девчонка-соседка тоже его заметила. И остановилась. Она была в красной коротенькой курточке, клетчатых брючках и с рюкзачком — тоже клетчатым, в тон. Сегодня она вышла из дома одна. А ведь обычно, как он успел заметить, ее даже в школу, словно принцессу на горошине, отвозила на машине ее модная мамаша. Но сегодня девчонка была одна. И он подошел к ней. И сказал:

— Привет, чего ж сегодня без конвоя?

Она смотрела, краснея, смущалась. А он в упор разглядывал ее с высоты собственного роста — надо же, совсем пацанка, классе в седьмом, наверное, учится. А волосы — как костер, и тело — крепкое, упругое.

— А, сегодня ведь паспорта меняют, — продолжил он разговор. — Мать твоя, наверное, в ЖЭК пойдет, да?

— Да, кажется, — ответила Оля Тихих. — А у меня сегодня первого урока нет. У нас учительница болеет. Химичка.

— Значит, не торопишься? — спросил он небрежно, свысока. — Хочешь, я тебя провожу?

— Ты? Меня?

Он усмехнулся снисходительно: ой, девчонки, все вы одинаковы. Даже такие вот смешные, рыжие маленькие пацанки…

Они вышли из арки. Оля Тихих направилась было к остановке, но Игорь поймал ее за рюкзак, потянул к себе легонько.

— Эй, — шепнул он. — Ты ж вроде не торопишься?

— Но как же.., мы опоздаем?

— Ну и что с того?

Она остановилась в нерешительности.

— Пива хочешь? — спросил ее Игорь.

— Не знаю, я его не люблю.

— Значит, хочешь, — усмехнулся он. Девчонка все больше и больше начинала ему нравиться. Она не была строптивой и дерзкой, не грубила, не огрызалась в ответ. Она совсем не была похожа на Ритку Мальцеву, которая, чуть что не по ней, так могла послать, уши бы завяли. У этой Ольки-соседки и предки были не чета предкам Ритки Мальцевой. И вообще, хотя с виду она была сущей малолеткой, в ней было что-то такое… — У тебя парень есть? — спросил он ее прямо.

— Нет. А у тебя… — она несмело взглянула на него. — У тебя есть.., девочка?

— Девочка? — он хмыкнул. — Мои девочки, Олечка, все давно знаешь уже где? Ладно, не буду портить такую славную детку.

— Я не детка, — она вырвала у него руку, которую он уже крепко держал в своей.

— Да ладно, не гони волну, — он улыбнулся, призвав на помощь все свое обаяние. — А ты красивая. Правда-правда. Рыжая, как белка. Рыжик… — Меня в школе рыжей все зовут. Не обидно, но все же.., а я не рыжая, я светлая шатенка. А у тебя… Игорь, — она снова несмело заглянула ему в глаза, — какие у тебя волосы?

— У меня? — Он потер ладонью бритую макушку. — Да фиг их знает, темные, обыкновенные. Твои все равно лучше. Как золото.

Он стянул с нее вязаную шапочку, запустил руку в тугой шелковистый ворох волос.

— На сегодня школа отменяется, — шепнул он ей прямо в ухо и коснулся враз пересохшими губами нежной, порозовевшей от холода мочки. — Погуляем, Оль, а?

А на шестом этаже в квартире под номером двадцать в это утро тоже встречались двое. Алла Гринцер приподнялась с подушки, потянулась к лампе. Сумерки в комнате. Диван у окна, скомканные простыни. Олег Алмазов лежал рядом, ровно, спокойно дышал. Спал? Алла так и не зажгла лампу. Нет, не надо света. Пусть в этой комнате за плотно задернутыми шторами продолжается ночь. Их ночь, проведенная вместе.