Татьяна Степанова - Родео для прекрасных дам

Глядя на Ореста Григорьевича, Катя вспомнила его жену Нателлу Георгиевну. Они выглядели как старшая сестра и младший брат.

— Вы сами нас встречаете. Мило, — холодно сказала Марьяна.

— Это вы? Здесь? — Усольский, казалось, был удивлен, причем удивлен неприятно. — Да, ведь вы же мне звонили… Боже, из головы совсем вылетело со всеми нашими передрягами. К сожалению, у меня изменились обстоятельства. Сегодня мы никак не сможем с вами побеседовать, уважаемая…

— Марианна Ивановна, — подсказала Марьяна.

— Да, я запамятовал. Я срочно должен уехать. Дела, извините. — Усольский как-то заторопился, заволновался. Взгляд его скользил по Марьяне, по Кате, а затем снова обращался к стеклянным дверям.

— Мы вообще-то приехали побеседовать с Юлией Олейниковой, — сказала Катя.

— Ах, с Олейниковой? Но это меняет все дело. Пожалуйста. Она на своем рабочем месте. Слава, — Усольский кивнул охраннику за столом, — свяжитесь с приемной. А меня, ради бога, извините. Между прочим, я все ждал повестки, думал, вызовете меня к себе, то есть я хотел сказать — пригласите на допрос.

— А я вот решила сама вас навестить, — Марьяна улыбнулась. — Посчитала, что здесь нам с вами будет гораздо проще и удобнее беседовать. А вы, оказывается, как назло, заняты.

Усольский натянуто улыбнулся, хотел что-то ответить, но тут у него зазвонил мобильный.

— Да, я, — он сделал жест рукой: одну минуту, подождите. — Кто? А, добрый день. А что такое? Не понял — что? Почему вдруг такая срочность?

Катя видела — разговор по телефону явно не доставляет Усольскому удовольствия. Лицо его приобрело жесткое, неприятное выражение.

— И все же почему такая срочность? — повторил он отрывисто. — Что? Ну?

Тут произошло еще одно событие. На улице у входа остановилось желтое такси, и Катя увидела, как из него вышла девушка в розовых брюках карго и розовой шелковой куртке. Она как-то боязливо, воровато оглянулась по сторонам и прошмыгнула в вестибюль. На вид ей было не больше девятнадцати. У нее был нежный, полудетский овал лица, обильные, заметные веснушки и пухлые губы. Волосы — длинные, пепельные и густые — были распущены по плечам. Заметив Усольского, она заторопилась к нему.

Он тоже увидел девушку. Резко бросил своему невидимому собеседнику:

— Ну ладно. Обговорим это при встрече. Я сам позвоню, — резко отключил мобильный и, кивнув охраннику на Марьяну и Катю, смущенно пробормотав «простите», пулей ринулся навстречу розовой незнакомке.

Они буквально наткнулись друг на друга и на мгновение замерли. В вестибюле было полно народа: сновали клерки, приезжал-уезжал лифт. Катя видела, как Усольский наклонился к девушке, что-то шепча, бережно взялее за локоть. Она тряхнула волосами, закинула голову и вдруг, никого не стесняясь, ни на кого более не обращая внимания, обвила его шею руками. Он залился коричневым румянцем. Он был одновременно смущен и сильно обрадован. И смотрел на девушку так, что и слепому было ясно: эта нимфетка никакая ему не дочка и не любимая племянница из Киева.

А она чуть отстранилась, что-то тихо сказала, взяла его за руку и повлекла к выходу, где все еще ждало желтое такси. И он покорно пошел за ней. Они сели в машину и уехали.

— Ничего себе, — хмыкнула Катя. — Глава фирмы в разгар рабочего дня линяет на свидание. Ну и порядки в этом «Стройинвесте».

— А знаешь, кто это? — шепнула Марьяна. — Кажется, это была… Алина Авдюкова.

— Ты не ошибаешься? Это точно она?

— Я оперативную видеосъемку похорон вчера смотрела. Наши сделали на всякий пожарный. Без сомнений, это она, Алина. Но что же тогда у нас получается, а?

— Любопытно. — Катя смотрела сквозь стеклянные двери, где уже не было желтого такси. — Не хочу показаться нескромной, но у меня такое ощущение, что они не просто хорошие знакомые — они любовники.

— Кажется, да, — хмыкнула Марьяна. — Поворотик в деле, а? Признаться, такого я не ожидала.

В результате порог приемной, где ждала их Юлия Олейникова, они перешагнули в некоторой растерянности. Так всегда бывает, когда в ваши планы извне вторгается нечто непредвиденное, к которому не знаешь, как относиться.

Только усилием воли Катя заставила себя сосредоточиться. Допрос Олейниковой слишком много значил для дела, чтобы относиться к нему спустя рукава, думая о посторонних вещах.

Честно говоря, любовницу покойника она представляла себе совершенно иначе. Этакой вкрадчивой хищницей (судя по портрету, нарисованному Светланой Петровной и ее приятельницами). Этакой ведьмочкой на метле (судя по недвусмысленному подозрению в совершении убийства). Роковой и сногсшибательной.