Татьяна Степанова - Родео для прекрасных дам

— Ну, это ничего не значит — возможно, вы испугались еще большей ответственности за содеянное, — усмехнулась Марьяна. — Кто вас, мужчин, разберет? Может, вам Буркин денег пообещал за то, что вы его до больницы довезете?

Мамонтов отвернулся. Когда он снова взглянул на Марьяну, выражение его лица уже совсем не понравилось Кате — ой, что-то сейчас будет. Пойти, что ли, кликнуть конвой ИВС?

— Ты зачем тут сидишь? — тихо спросил он. — Ну скажи, ответь — зачем?

— Здесь вопросы задаю я.

— Вопросы… Знаешь, кто ты есть? Сказать?

— Ну, скажи, — Марьяна смотрела на Мамонтова. — Только жалеть не будешь потом, а? Слово не воробей.

— Ты… вы… оборотни вы тут все, понятно? Оборотни. Твари! — Мамонтов поднялся со стула. — Оборотни, а не люди.

Марьяна тоже резко поднялась — ее словно пружиной подбросило. Она шагнула к Мамонтову, приблизилась вплотную.

— Знаешь, зачем я здесь? — спросила она. Мамонтов, видно, не ожидал, что она окажется так близко, рядом — Катя увидела, как лицо его вспыхнуло предательским румянцем. У Марьяны были чудесные духи.

Она протянула руку, схватила Мамонтова за куртку, за грудки, резко рванула к себе, приближая его лицо к своему лицу.

— Знаешь, для чего я здесь? — прошипела она. — Чтоб такие, как ты, подонки, лгуны, небо не коптили, понял?

Она с силой оттолкнула его к стене. Катя не ожидала от хрупкой Марьяны ни такой силы, ни такой ярости. Не ожидал и Мамонтов. Толчок был ему, понятно, как слону дробина, но он все же растерялся.

Вмешиваться сейчас было ошибкой. Но и не вмешиваться уже было нельзя — иначе неизвестно чем кончился бы этот допрос. Но Катя не успела что-то предпринять — в кабинет заглянул дежурный, тот самый, поманил Марьяну, озабоченно зашептал ей что-то на ухо.

— Мамонтов, сядьте на место, — бросила Марьяна. — Иван Михалыч, — попросила она дежурного, — пригласите конвой, я сама должна с ним переговорить. Катя, побудь здесь, мне надо в дежурную часть.

Она забрала чистый бланк протокола допроса, набросила на плечи китель и вышла из кабинета после того, как туда вошел конвойный.

Прошло пять минут, десять. В кабинете было тихо — муха пролетит. Конвойный поставил свободный стул так, чтобы он загородил дверь, сел, вытянул ноги.

— А погода ничего, — сказал он, обращаясь к Кате. — Какое лето синоптики прогнозируют, не слышали?

— Еще в марте слышала примету — лето будет кислое: дождливое, теплое и грибное.

— Ну и ладно, лишь бы не сушь, как в позапрошлом году, когда леса-то горели, — кивнул дежурный. — Лишь бы не ураганы. Тогда, в позапрошлом-то году, когда буря-то была сильная — крышу с отдела сорвало. Только-только ремонт сделали, металлочерепицей покрыли, все смело подчистую.

— Да вас хоть бы тут всех в пыль, по камешку разметало! — буркнул Мамонтов.

— Но-но, без комментариев, — сказал конвойный, — не с тобой разговаривают.

— Это правда была дуэль? — спросила Катя. Мамонтов мрачно молчал.

— Нет, ну правда?

Он усмехнулся — усмешка была презрительной.

— Ну, все-таки? — не унималась Катя.

— А вы что — из газеты? — спросил Мамонтов.

— Да.

— Ну, и какое впечатление у вас? — От вашей беседы со следователем? Плохое у меня впечатление.

— А, плохое? Ну-ну, а я думал, нравится вам, как она меня тут мордует.

— Это называется психологический прессинг, — заметила Катя.

— Это? Прием, что ли, такой?

— Угу, не слишком удачный, — сказала Катя. — Но и вы должны сделать скидку на то, что…

— Как собака бешеная на меня кидается, — хмыкнул Мамонтов. — И че я ей такого сделал? Лично ей? Ведь ничего не сделал. Наоборот, думал, следователь — женщина, девушка молодая, поймет меня… Месячные, что ли, у нее в разгаре, а?

— Но-но, разговоры, — снова прикрикнул конвойный. — Забыл, где находишься?

— Вы должны сделать скидку на то, что… может быть, вы сами виноваты, что ваш рассказ про дуэль не внушает доверия. — Катя тщательно подбирала слова. — Не внушает Марьяне Ивановне, как следователю, доверия.

— Ну, а как я могу еще рассказать? Как было, так и говорю.

— Про дуэль — правду говорите. А вот про оружие, про пистолеты — врете. Купили на Митинском рынке у неизвестного мужика зимой… курам на смех это, — вздохнула Катя.

— Что, так заметно со стороны?

— А вы как думали — конечно, заметно. А раз этому рассказу нет доверия, значит, нет доверия и тем вашим правдивым показаниям.

— Ну ладно, пусть. Иного про стволы я все равно не скажу. Не могу, — Мамонтов вздохнул.