Татьяна Степанова - Рейтинг темного божества

— Да кому ты нужна! — хмыкнула Анфиса. — У тебя крыша поехала на наркоте.

— У тебя у самой крыша поехала. — Зотова вроде как обиделась. — К вашему сведению, я порошок не употребляю. И не колюсь. А то эти заладили — герыч, герыч…

— Может быть, витамин В3 ешь горстями? — моментально отреагировала Катя и по глазам Зотовой поняла, что… попала на этот раз в яблочко.

— Не твое дело, — буркнула Зотова.

— Нет, мое дело. — Катя чувствовала: полный расклад в этом чисто женском разговоре не получится. Но возможно ли попытать счастья с неким компромиссом? — Я тебе ситуацию коротко обрисую. За нападение — вооруженное, у тебя ведь изъяли нож — на мою подругу тебе грозит суд и лет этак пять тюрьмы. Но мы крови не жаждем, — Катя глянула на Анфису, и та кивнула не слишком-то уверенно, — лично нам ты не нужна. Ты простой исполнитель — это очевидно — чьей-то злой воли…

— Не смей так говорить. — Зотова стукнула кулаком по нарам. — Я человек, а не марионетка, я личность. Я сама все это… а не по указке… Неверовский мертв, ты сказала? Туда ему и дорога, псу, иуде… Предателю… Я сама бы его убила, своей рукой…

— Да за что?

— За то, что он подлый Иуда. — Лицо Зотовой снова исказилось, и Кате показалось, что она действительно разговаривает с ненормальной. — Он нас всех предал.

— Предал чем? — тихо спросила Катя. — Не тем ли, что поехал на кладбище в Мамоново и взял с собой канистру с бензином, намереваясь что-то сжечь?

Вопрос был чистейшей воды импровизацией, придуманной прямо на ходу. Но по лицу Зотовой она поняла, что опять попала в яблочко — только вот какого сорта?

Зотова приподнялась. Губы ее кривились. Она что-то шептала.

— Близок, близок великий Судный день, — с трудом разобрала Катя.

— Это когда небеса разверзнутся и ангелы вострубят? — хмыкнула Анфиса.

Зотова опустила голову. Когда она подняла ее — Анфиса невольно попятилась. Кате тоже стало как-то не по себе. Никогда бы она не подумала, что ее может вот так испугать лицо девятнадцатилетней девчонки…

— Когда исполнятся наши мечты, — отчетливо слово за словом произнесла Ангелина, — наши — не ваши. Когда треснет по швам ваш гребаный мир. И все иуды получат муки по заслугам.

— Иуда был один, — сказала Катя.

— Нет, он был не один. — Зотова поднялась на ноги. — Слышите, вы, индюшки с куриными мозгами? Их много.

— Ну да, имя им — Легион, — снова хмыкнула Анфиса, — слыхали мы.

— Допустим, он был не один, — перебила Катя. — Но мы уклонились куда-то в сторону. Ангелина, скажи, как мог какой-то презренный предатель помешать исполнению твоей мечты? Ты говоришь — с твоей крышей все в порядке, она не поехала… Так убеди меня, что во всем, что ты сейчас сказала — даже в том, что Судный день стоит у нас на пороге, — есть правда и логика. Ты ведь хочешь в душе, чтобы мы тоже поверили и в близость Судного дня, и в то, что этот мир треснет по швам… Хочешь, очень даже хочешь, я по глазам твоим вижу. Так убеди же нас, ну? Поделись хотя бы тем, во что ты сама так веришь, чего так истово желаешь.

Странно, но именно в этот момент разговора с Зотовой Кате внезапно пришла мысль о секте. Язык девятнадцатилетней Ангелины был странен — складывалось впечатление, что с ее губ словно бы стерли всю привычную лексику, на которой изъясняются ее сверстники, и заменили другой. Задавая свои вопросы, Катя пыталась понять этот чужой язык. А в голове стучало: возможно, она сектантка. Возможно, все наши фигуранты — члены какой-то секты, и Зотова в их числе. Вот сейчас она объявит, что ее заветное желание — это спасение во время Судного дня. И только она и члены ее секты спасутся, потому что они…

Но ответ Ангелины ее огорошил, совершенно сбил с толку:

— Я хочу только одного: чтобы Иуда по имени Феликс Родригес и все его потомки, весь его род до десятого колена сгорел в аду. Чтобы их всех заживо сожрали черви, чтобы каждую минуту, каждую секунду они мучились и страдали.

— Кто такой Феликс Родригес? — растерянно спросила Катя и поднесла руку к виску, но не покрутила пальцем, потому что Анфиса внезапно села на нары рядом с Зотовой и спросила:

— Это тот, кто предал и убил Че Гевару, да? Анфиса часто поражала Катю своей широкой эрудицией, но сейчас…

— Я фотографии Че на выставке в Берлине видела, — продолжала она. — Большая была выставка, классная. Много народа, много молодежи со всей Европы… А в фильме он совсем на себя не похож. Я читала, как его казнили. Ужасно — он был до этого тяжело ранен в бою… А этот Родригес — агент разведки… Он говорил, что получил задание доставить Че живым или мертвым, и выполнил его.