Татьяна Степанова - Темный инстинкт

— Садизм, мазохизм, причинение боли, унижение страсти, культ Черного Эрота — сейчас столько обо всем этом написано. — Наталья Алексеевна устало откинулась на подушки. — Тайна тождества жестокости и нежности, боли и сладострастия, естественной вражды полов — все это проблемы, термины, символы, а за ними…

Итак, что же мне ответить вам? Как связаны предполагаемые тайные роды и последующие отклонения? Мне представляется эта связь вот в чем: в юности со Зверевой поступили подло и несправедливо. Быть может, зло ей сделал ее первый мужчина, ее первая любовь. Когда она сообщила, что ждет от него ребенка, молодец скорей всего бросил ее, предоставил разбираться со всем самой. А она, наверное, надеялась если не на замужество, то хотя бы на его понимание, участие. И вот этого предательства она ему не простила, а заодно перенесла свою горечь, свою мстительность и на всех остальных молодых мужчин. Пережитое унижение, обида, стыд не озлобили ее — нет, но заставили ощутить внутри себя ранее незнакомую (а вернее, дремавшую в ней, а теперь разбуженную) потребность «наказать партнера» только за то, что он — мужчина, потенциальный продолжатель рода, будущий отец. Из потребности впоследствии возник целый особый ритуал — отдаваясь мужчине, она одновременно наказывала его — отсюда удары, .побои, истязания. Поначалу она воспринимала все это как игру дурного тона, но с каждым новым разом игра приходилась ей все больше по вкусу. И скоро уже стала необходимой. И во всем этом ритуале присутствовала ее особая любовь к партнеру. Чем сильнее она любила молодого человека, тем жестче с ним обходилась.

Мещерский вспомнил сине-багровые полосы на спине Шипова-младшего.

— Но это же парадокс. Это противно логике, — сказал он тихо. — Как же такое может быть?

— Не знаю как, но может, и это весьма характерно для лиц, имеющих ярко выраженные садистские наклонности. — Наталья Алексеевна хмурилась. — Я как-то читала отчет о проведении судебно-психиатрической экспертизы Сергею Головкину — Удаву, этого знаменитого маньяка потом расстреляли. Настоящее чудовище. Он убивал детей, мальчиков… Так вот, он этот самый парадокс в беседе с психиатрами высказывал прямо: «Чем больше я любил мальчика, чем больше он мне нравился, тем сильнее я желал манипулировать с его телом, терзать его». Умом понять это нельзя, Сергей, почувствовать — можно. Но не дай нам бог этого никогда!

— А мужья Зверевой, ее любовники? Андрей Шипов?

Корсаков? — не унимался Мещерский. — Они-то как же?

Они, значит, такие же, как она?

— Я их не видела, Сергей. Сны свои они мне тоже не рассказывали. А поэтому об этих молодых людях ничего конкретного сказать не могу. Вы гораздо лучше их себе представляете. Для меня же они просто фамилии, бестелесные образы. Но, несомненно, нечто общее между ними и Зверевой было, нечто, что влекло их к ней, ее — к ним.

Жиль Делез, например, говорил о «внутренней встрече инстинктов и влечений», без которых просто невозможны такие отношения между сексуальными партнерами. Возникает, конечно, вопрос о степени искренности этих влечений со стороны молодых людей. Не были ли они простым притворством, желанием угодить этой женщине ради ее денег, ради того, чтобы она зарегистрировала брак. Возможен и такой вариант. Кто-то из них поначалу притворялся, а потом втянулся — причем и сам не заметил как.

Черный Эрот силен. Короче, все возможно. А подробности надо спрашивать у них. Повторяю: вы знаете этих людей лучше, чем я. Вам и карты в руки. Судите о них сами.

Они уезжали из «Гнезда кукушки» снова втроем и в полном молчании. Каждый думал о том, что услышал, и как оказалось впоследствии, мысли их во многом совпадали.

По дороге Сидоров решил заехать в отдел.

— Обождите минут десять, — распорядился он. — Мне звонок надо один выдать, насчет…

— Если будешь звонить в Москву, пусть они уточнят сегодня же: как сложилась судьба того детского дома, — сказал Кравченко. — И все-таки, кому же Майя Тихоновна отвозила деньги в тот дачный поселок? Знаешь, Шура, нам самим, наверное, придется домой махнуть и узнавать это уже через…

— Так вас помощник прокурора и выпустил! — хмыкнул Сидоров. — Держи карман шире. Нет, братцы, все вы у Пастухова под колпаком. И думать не смейте втихаря отсюда смываться. Вчера вечером он все начальство убеждал, что дело это будет раскрыто в ближайшие дни — дескать, все уже для него ясно-понятно. Только вот кому лавры по раскрытию достанутся — не уточнил.