Татьяна Степанова - Все оттенки черного

— Надо же, вот не знала, как любопытно! — Нина сама отошла от Кузнецова на два шага, поближе к Кате. — А темная сторона этой карты какая же?

— Мечтательная Луна порождает обиды и разочарования. Крах придуманных иллюзий ранит слишком больно… Луна, она такая, Ниночка, она вообще очень подвержена сердечным ранам.

— Неужели? — В Нинином вежливом вопросе прозвучала насмешка.

— Но тревоги скоротечны, это всегда утешает. Луна очень капризна и переменчива. Девиз восемнадцатой карты прост.

— И какой же это девиз? — полюбопытствовал Кузнецов. Однако Катя почувствовала, что под слишком уж явно прозвучавшей в его голосе добродушной насмешкой он пытается скрыть раздражение. И это было странно. Ведь до этого речь парня звучала лениво, дружелюбно и весьма фамильярно. Общение с Ниной явно доставляло ему удовольствие.

— И ЭТО ТОЖЕ ПРОЙДЕТ. Быть может…

Нина, услышав сей туманный девиз, лишь пожала плечами. Но на лицо ее легла тень. Фраза, произнесенная Юлией Павловной, звучала так, словно та имела в виду, что пройдут все тревоги Нины, связанные с беременностью и ожиданием ребенка. Однако в словах, и это Катя тоже почувствовала, был и какой-то иной смысл: все дело было даже и не в них, а в интонации… И Нина приняла сказанное близко к сердцу. Сразу же как-то потухла, поскучнела. Катя видела: приятельница ее весьма остро реагирует на любые двусмысленности, в которых ей мерещатся намеки на сложные отношения с мужем. Хотя намекала ли Юлия Павловна? Откуда бы ей знать?

— Вы и меня как-то уверяли, что и я — человек Луны. — Кузнецов галантно пропустил женщин вперед, а сам шел позади, по самой кромке речной воды.

— Вы родились в апреле. Вашим днем управляют Лука и Уран. Очень, кстати, взрывоопасная планета, Шурочка. Но мне она нравится именно этой своей непредсказуемостью. Антоша, детка, не отставай от нас! — Юлия Павловна поискала глазами ребенка, про которого как-то все забыли. — Двадцать второе апреля ваш день рождения, соответственно, и карта Таро под этим номером. Это Шут, Шурочка.

— Не понял юмора. Дурачок, что ли, в натуре, в колпаке с бубенчиком?

— Нет, карта подразумевает под этим образом героя, то есть, точнее сказать, весьма сложную натуру, балансирующую порой над самой пропастью. Иногда Шут олицетворяет собой и полный отказ от материальной стороны жизни, от ее ценностей. Его всегда тянет к переменам, к поискам лучшей доли. Ему все кажется, что лучше там — где нас нет.

— Это уже ближе. Нин, я мог бы понравиться тебе в роли героя?

Катя усмехнулась украдкой: ах какие мы напористые. Тут мы прямо быка за рога берем. Ясно, отчего и одежду побоку: мускулатуру демонстрируем, хвастаемся… Она видела: Кузнецов преследует ее приятельницу чуть ли не по пятам. Когда Нина поскользнулась на влажной глине, он тут же заботливо поддержал ее «пол локоток». «Дачный волокита», — с раздражением думала Катя. От Кузнецова весьма явно попахивало спиртным. Он где-то уже, прежде чем пойти освежиться на реку, явно хлопнул рюмашку водки, да наверняка и не одну. Но тут Катя пристыдила себя: если мужчина оказывает столь явное предпочтение твоей приятельнице, дорогуша, а не тебе — это еще не повод, чтобы записывать его в дураки, бабники и пьяницы.

— Отрицательные качества, которыми грешит Шут, — это прежде всего легкомыслие, граничащее с глупейшим риском. — Юлия Павловна, казалось, оседлала любимого конька. — А девиз этой карты для меня темен. Судите сами: «Чтобы видеть в ночи — глаза не нужны».

— А что тут непонятного? — Кузнецов усмехнулся. — Я в темноте как кошка вижу. Как хищник! Нин, не хвастаюсь, честное слово. Э-э, а малый-то наш где? — Кузнецов оглянулся. — Анто-он, тебя там волки в лесу не съели?

Мальчишка пулей выскочил из кустов на тропинку. В руке он держал длинный прут и теперь «косил» им все подряд — траву, крапиву, низкорастушие ветки кустов.

— Следующий раз, как на речку соберешься, плавки бери, — напутствовал его Кузнецов. — Научу тебя с берега ласточкой нырять. Хочешь?

— Не хочу. — Мальчик покачал головой.

— Какой же ты мужик будешь, если воды боишься?

—А правда, что в воде Бога крестили? — спросил вдруг Антоша.

— Бога? Какого? — Кузнецов хмыкнул.

— Которого потом распяли. В которого гвозди забили? — Мальчик отшвырнул вдруг прут, быстро схватил Кузнецова за руку: — Вот сюда и сюда.

Катя и Нина переглянулись. «Бедный, бедный ребенок, — ясно читалось на лице Нины, — ну какой кошмар в семье пережить!»