Татьяна Степанова - Все оттенки черного

— Тебя Антоном зовут? Красивое имя. Меня Екатерина. А ты что же, Антон, час уже поздний, а ты еще не нагулялся?

— Он как совенок. — Юлия Павловна выпустила руку мальчика, и тот сразу же отошел от них в противоположна угол забора и начал ломать с кустов ветки. — Ничего, пройдемся перед сном, полезно. У нас там целый день шум, гам. Костя бедняга, совсем потерянный, все у него из рук валится. И надо же такому случиться, никто и не ожидал… Вернее, такие трагические события всегда как обухом по голове. А к Константину ведь милиция приходила — местный участковый.

— И к нам тоже, — доверительно сообщила Катя. — Сотрудник уголовного розыска приезжал. Может, видели? Его машина у калитки стояла.

Юлия Павловна кивнула. Проходя по дачной улице, она просто не могла не заметить чужой машины у калитки Нининой дачи.

— Конечно, и вам теперь хлопот прибавится. Это же вы ее нашли. Бедная девочка. Конечно, наилучший вариант для нее был — специальное лечебное учреждение. Но, сами понимаете, какие там сейчас условия. Ужас кромешный. А Костя, на сколько я успела заметить, был всегда добр и терпелив к ней… — Тут Юлия Павловна чуть запнулась, словно припомнив возмутительную сцену прошлого вечера. — Ну, конечно, когда она не выходила за рамки… И тем не менее я сотня раз слышала от него, что в больницу для умалишенных он сестру не отдаст.

— Вы давно здесь живете, Юлия Павловна?

— С мая. Саша попросила меня составить ей компанию — одной, знаете ли, как-то не по себе в пустом доме. Одинока слабая женщина одна на даче, в нынешние-то времена… А я только рада была приглашению. К сожалению, у меня дача нет.

— Вот и я. — Нина шла по дорожке, точно флагом, помахивая мохеровой кофтой. — Давненько, давненько мы пи ночам купаться не ходили. А вы купаетесь, Юлия Павловна?

— Нет. Не люблю воду. А Саша по утрам как рыба полощется. Она ведь в шесть встает. У нее все по часам: пробежка, купание, душ — словом, строжайший распорядок. Молодец она, не то что я, лентяйка. — Юлия Павловна оглянулась: — Антоша, детка, не отставай.

— Это ваш…— Нина колебалась.

— Антоша — сын моих дальних-дальних родственников; Живет сейчас у меня, — любезно подсказала Юлия Павловна,

— Очень серьезный мальчик.

— Да уж. Иногда мне кажется — похож на маленького марсианина — смотрит на тебя и изучает. Но его надо понять. У мальчика очень печальная судьба. Он почти в одночасье потерял и мать, и отца.

— Да что вы! — Нина тревожно оглянулась на плетущегося позади них ребенка. — Автомобильная катастрофа?

— Гораздо хуже… — Юлия Павловна тоже оглянулась, а затем, понизив голос, с видом отпетой сплетницы придвинулась к девушкам ближе: — Мать его — ну, у нас самое отдаленное родство, была женщиной… Худого о покойниках не говорят, но… Словом, это был очень ранний и опрометчивый брак. Они поженились чуть ли не в девятнадцать. Парень только-только училище окончил военное, был офицером. Ну, и сами понимаете — дальний гарнизон — они жили под Ростовом. Замкнутый мирок. Женщины молодые целый день себе предоставлены, пока их мужья на службе, ну и… Короче, выплыла на свет супружеская измена. Муж узнал. И не стерпел. Очень опасно, когда у мужчин горячего нрава оружие под рукой… Он убил из своего… Как это называется — пистолет, который военным на службе выдают?

— Табельное оружие, — подсказала Катя, слушавшая очень внимательно.

— Вот-вот, из этой штуки он и застрелил и жену, и любовника. А это был его сослуживец. Ситуация как в самой пошлой мелодраме, затем трибунал. Отца лишили родительских прав, осудили. Мальчик попал сначала в детский приемник, потом и в детский дом. Местечко там есть такое с трогательным, почти библейским названием — Эммаус. Но что-то там у него не заладилось. Антоша — домашний ребенок. А сами понимаете, какие в детских учреждениях условия. Вот он и начал оттуда бегать. В последний раз аж до Москвы успел добраться, с поезда его милиция сняла. Ну… через органы опеки и детприемник стали родных искать, разыскали меня…

— И вы его взяли на воспитание? — с уважением спросила Нина.

— Нет, пока только вопрос решается. Мы с ним должны познакомиться поближе. Ведь формально требуется его добровольное согласие на то, чтобы остаться со мной. Он уже большой мальчик и сам должен все решить. И потом, я чувствую, он по-прежнему мысленно все еще там, дома. Никак не может забыть родителей. Мать он прямо обожал. И отца тоже.

— Отец получил большой срок? — Катя прикинула в уме: двойное убийство, маленьких сроков за такие дела не дают.