Галия Мавлютова - Опер любит розы и одиночество

Я никогда не видела истерики в ее чистом виде. И то, что устроил нам паренек, не поддается описанию. Он дергался, заливался пеной, корчился в судорогах, крутил белками глаз, колотился головой о стену. Я скромно сидела за столом, пытаясь собрать всю выдержку в один мощный кулак, совершенно точно зная, что когда-нибудь ему надоест валяться на полу. Или он просто устанет.

Игорь выдохся после трех часов представления. Он забился в угол, дико урча и сплевывая пену. Странно он выглядел. Красивый молодой мужчина, с копной белокурых волос, высокий, стройный, с тонкими чертами лица. Мне было сложно определить, каков он в действительности, но все, что он выделывал, включая трюк с подружкой, наталкивало на мысль, что его земляки, в сущности, правы. Это он совершил наезд на Гришу Сухинина, и его неадекватное поведение лишь подтверждало пустые, как мне казалось в самом начале, домыслы.

Если он не виноват, с какой стати ему прятаться в заброшенном доме, биться в судорогах, заливаясь пеной бешенства. Игорь не хотел ни с кем разговаривать, он угрюмо прикрыл глаза и старался не смотреть по сторонам. Он даже не видел или не хотел видеть, как я пытливо его рассматриваю.

«Если я вызову психушку, — размышляла я, — вся работа пойдет псу под хвост. Во-первых, он здоров как бык, во-вторых, он играет роль, которой долго обучался с детских лет. Наверное, единственный ребенок, красивый, избалованный, упрямый… Родился с золотой ложечкой во рту, привык получать все сполна — и счастье, и любовь, и достаток. И вдруг такая неприятность, облыжное обвинение в убийстве земляка. А почему, собственно говоря, обвинение облыжное? Почему я так решила? Люди зря не скажут, дыма без огня не бывает, и все его поведение подтверждает этот «огонь». А не посадить ли мне его в камеру? И психушку вызывать не надо. В камере он подумает, отдохнет, наберется сил и энергии, вот тогда и поговорим».

— Покарауль его! — приказала я оперативнику.

Мне показалось, что он зло фыркнул в ответ на мой приказ. Я настойчиво продолжала обращаться к нему, обходясь без имени и отчества. Таким образом я проводила тест, как долго смогу обращаться к человеку, не зная его имени и звания.

Зайдя в кабинет к гаишному следователю, я велела всем присутствующим немедленно удалиться и приступила к психологической обработке важного процессуального лица, коим и является следователь любого ведомства. Присутствующие медлили, во что бы то ни стало желая узнать, во имя каких высоких целей я пожаловала к следователю. Я надменно молчала в ожидании, пока выйдет последний замешкавшийся сотрудник, топоча мелкими шажками следом за выводком свидетелей, и закроет дверь. Дверь захлопнулась, сотрясая стены. Замешкавшийся сотрудник давал мне понять, что я отнимаю драгоценное время у местных ментов.

— Уважаемый коллега! — торжественно произнесла я, судорожно соображая, как лучше обращаться в таких случаях, по имени или без него. Если следователь назовет мне свое имя, я все равно что-нибудь перепутаю, и это вызовет легкое раздражение. Хорошо, если легкое, а если хуже… — Уважаемый коллега! — Я решила обходиться без имен и отчеств. Очень удобно — «уважаемый коллега!» Не придерешься. — Вы слышали, что происходило в соседней комнате?

— Да. — Следователь оказался немногословным.

— Понимаете, его надо подержать в камере. С воспитательной целью. Для этого вы предъявите ему обвинение в совершении наезда. Это не нарушение закона. У меня есть протоколы допросов людей, утверждающих, что Игорь причастен к данному факту.

— Не имею права! — сказал следователь.

Сказал — как отрезал. «Жаль, что не спросила, как его зовут, теперь буду мучиться», — подумала я, слегка злясь на собственную бестолковость.

— Имеете! — сказала я. Мне пришлось поднять голос выше положенной нормы. — И сделаете это! Вы не имеете права приостанавливать уголовное дело, не допросив Игоря. Так?

— Ну, так, — нехотя согласился следователь.

— Тем не менее вы полгода мурыжили дело, затем приостановили его, так и не допросив этого бешеного. Это вы нарушаете права потерпевших, а я тут расхлебывай за вас кашу.

— На каком основании я предъявлю обвинение? — пошел на попятную упрямый представитель уголовного процесса.

— На каком хотите! Я вам предоставляю протоколы допроса свидетелей. Вы можете сами сделать попытку допросить Игоря, но я вам не советую это делать.

— Почему? — спросил следователь.

У него было упрямое выражение лица, как у молодого бычка на привязи.