Георгий Персиков - Дело о Сумерках богов

– Вот, Ежи Мертвая Кровь, – представил мужика Боцман, – потолкуйте с ним. Он вам все и расскажет.

Хозяин подал Ежи какой-то знак и ушел за стойку. Ежи присаживаться за стол не стал и возвышался над собеседниками могучей горой.

– Сарматы, значит? – скрипучий голос, будто ножом по стеклу водят, нагнетал уныние. – Надобно на улицу выйти потолковать. Эти шельмы и меня обули. Знаю я, где паскуд искать, но у стен есть уши. Вон сидит фраерок – на филера похож.

Громила повернулся и пошел к выходу, за ним бросился Максим, за братом поспешила Юленька. А вот Родин, замыкавший процессию, держал ухо востро. Ему этот нежданный помощник пришелся не по нутру.

Как только компания оказалась на улице, Мертвая Кровь лихо свистнул, и к дверям кабака выбежало человек двадцать бандитов самой мерзкой наружности, плотно заблокировав переулок, отрезав все пути к отступлению.

– Это, братцы, шпики! – прокурорским голосом объявил Ежи, указывая на Родина и Савостьяновых пальцем, похожим на огромную сардельку. – Порешим их здесь!

С этими словами он кинулся в драку. Родин среагировал первым, одним движением он оттолкнул Юленьку к двери таверны, пряча ее за своей спиной, и вскинул трость. Он уже видел таких здоровяков, когда ходил на кулачные бои в родном Старокузнецке. Силы у них было пруд пруди, а вот умишка не хватало, да и в маневренности они проигрывали. Всего лишь доли секунды ему хватило, чтобы прицелиться и ловко ударить тростью бугаю в шею. Затем еще удар в висок, толчок в живот, в бок – точно в печень. Впрочем, последнее было лишним – Ежи Мертвая Кровь рухнул без сознания. Остальные бандюки, видя поражение предводителя, ринулись в атаку.

– Ах вы зелень подкильная! – заревел Максим, лихо и умело расстегивая свой ремень с огромной пряжкой. – Червяки гальюнные! Отправим-ка вас к Дейви Джонсу! Получай!

О, какая это была битва! Если бы в том переулочке случайно оказался какой-нибудь знаменитый баталист, он бы непременно написал монументальное полотно. Волны воров и разбойников с ножами и кастетами накатывали на Родина с тростью и Максима с кортиком и ремнем и разбивались под их точными, резкими ударами.

Тяжелая бляха кожаного офицерского ремня стегала лица и спины, оставляя кровавые борозды, кортик скользил по телам негодяев, раскрашивая их одежду красным.

– Сзади! – раздался полный ужаса оклик Юленьки.

Родин успел среагировать, в повороте он выкинул трость вперед, чувствуя, что она находит препятствие: какой-то подлец подкрался со спины и уже готов был выстрелить. Набалдашник трости попал ему по плечу, негодяй все же спустил курок, но промахнулся от боли и неожиданности. Пуля попала в своего. Родин без всякой пощады нанес стрелку удар по голове и услышал, как сзади рухнуло тело: это Максим прикрыл его тылы – мощным ударом вырубил толстяка, решившего накинуть на Георгия удавку.

Этот был последним. Родин, Максим и Юленька возвышались над грудой валяющихся и стонущих тел. Враги были повержены.

Ловким движением Родин выхватил стилет из своей трости, приподнял голову начинавшего приходить в себя Ежи и полоснул ему по лбу.

Юля вскрикнула, но Георгий знал, что делает: пустая царапина, а очень деморализует испытуемого, особенно когда глаза начинают заливать потоки крови.

– Кровь у тебя пока живая, – заметил Родин. – Но дело поправимо.

– Помилуй, пан! – завопил Мертвая Кровь. – Не убивай!

Но Георгий невозмутимо сделал еще один неглубокий надрез. Алая кровь залила все лицо извивающегося Ежи.

– Ты вот что, пан, – сказал неторопливо доктор. – Видишь, люди мы серьезные, шутить не любим. Куда Сарматы нашу панночку дели?

– Не могу знать! – орал Ежи. – Одно знаю, москальку они не для себя сработали, заказ был! Вельможного пана древнего шляхетского роду, а чей – не ведаю-ю-у-у-у-у-у-у!

Стилет Георгия провел еще одну полосу – по брови.

– Шароевского! Пана Шароевского!

Рекомендательное письмо Торопкова, подкрепленное подписью Радевича, открыло двери в святая святых польского политического сыска – Третье охранное отделение. На удивление, отправиться туда предложила именно Юленька.

– В газетах читала, – потупила она взор, – что охранка, особенно польская, всех подобных ясновельможных панов держит на карандаше. Потому что именно они, представители древних родов, и финансируют все русофобские боевки.

– Три тысячи чертей на румбу! – гаркнул Максим. – Ой, не те газеты ты читаешь, сестренка! И боюсь, как бы ты сама не оказалась героиней подобных публикаций! Похоже, твое общением с тем студентом, кошку ему в пятки, на пользу тебе не пошло!