Валерий Смирнов - Ловушка для профессионала

— Будущее… — хмыкнул Рябов. — Ты им устроил воспоминания о будущем. Хотя… Они уже Чирусу замену нашли. И покруче операцию замастырят. Словом, мало банковских афер. Нужен взрыв. Так сказать, народное негодование. Приедет в город человек со стороны. Откроет, допустим, очередное СП «Лиса Алиса и кот Базилио», доверительное общество для идиотов. Пару раз процент выплатит. Потом сбежит. Народ завоет — деньги пропали…

— …куда руководство смотрит? — продолжил я. — Молодцы, ребята. Растут на глазах, вдобавок тут же благодаря народному гневу в других банках проверки начнутся, аферы вскроются. И появится вместо них какой-то «Вафлер-инвест» на собесовской основе. Слушай, Рябов, думаю тебе нужно в «Экибане» побывать.

— Зачем?

— Не догадываешься?

— Нет.

— Правильно, ты же за безопасность отвечаешь. А я — за финансовую деятельность. У нас в связи с последними событиями расходы были. Двоих вообще потеряли, теперь о их семьях заботиться нужно…

— Ты хочешь, чтобы «Экибан»…

— Ничего я не хочу. «Экибан» сам должен проявить сознательность, узнав из-под чего мы его вывели.

— Понял, — уважительно пробормотал Рябов и тут же поднял свой авторитет в моих глазах:

— Ляхов предлагает за свою жизнь пять миллионов наличными. И часть коллекции.

— Ты не зря коммерческий директор, Сережа. Только, думаю, жизнь Ляхова куда дороже.

— В конце концов, он твой. Как договорились, тебе решать.

— Эх, Серега, наши договоры… чего они стоят, если жизнь в них постоянно коррективы вносит? Наверное, мне придется отказаться от мысли вернуть Ляхова в преисподнюю. Вот бы его дружок такому раскладу обрадовался. Каждая операция должна приносить конкретный результат. Но пятью лимонами он не отделается.

Кажется, мне удалось убедить Сережу, отчего я хочу сохранить жизнь Ляхову. Если бы он догадался об истинной причине, того глядишь, в целях безопасности ногу бы мне прокусил, чтобы я вообще из постели не вылазил. В конце концов, у каждого из нас свои методы. Я ведь даже не ругаю Сережу по поводу рискованных действий, беспокоюсь, как бы после моих слов рана на его груди не заныла.

— А какие еще новости, Рябов?

— Студент просил передать, чтобы ты, как встанешь, — срочно к нему.

— Наши желания совпадают. Я был бы не против, чтобы поскорее прийти в состояние, позволяющее выполнить приказ своего главного командира.

Рябов неопределенно хмыкнул и заметил:

— Ты не представляешь, что он вытворял, когда все точки под охрану взяли. Заставлял ребят свои лекции слушать. Один из них мне прямо сказал — в следующий раз лучше под пули идти, чем к Студенту.

— Вот видишь, Сережа, какая у меня работа вредная, — кому как не Рябову могу пожаловаться по поводу своей судьбы. — Я Студента постоянно слушаю.

— Тебе и не это предстоит, — гарантировал дальнейшее ухудшение здоровья Рябов. — Мы уже начали строительство Центра современного искусства.

— Хорошо, Сережа. Других дел пока нет?

— Слушай, скажи прямо, как ты планируешь завершить операцию с Ляховым?

— Какие планы, Сережа? — чуть ли не простонал я. — Не знаю, когда на ноги встану.

— А зачем Босягин побывал в Москве?

— Чтобы твои данные проверить.

— Ага, в рабочем порядке, — выдал Сережа фразу, от которой я его давным-давно отучил.

Рябов пристально смотрел на меня.

— Сережа, это ведь было еще до известных событий… Так что…

— Так что расскажешь кому-то другому. Контролировать мою работу… И ты хочешь, чтобы я этому поверил?

— Ладно, Сережа. Босягин страхует мои действия. И этим все сказано. Ты понял?

— Понял. В твоих действиях без психиатра не разобраться…

— Смотри, еще один доктор выискался. Ладно, тебе признаюсь, я допустил одну ошибку.

Рябов недоверчиво посмотрел на меня, но все-таки профессиональные обязанности взяли верх над осторожностью.

— Какую ошибку?

Я исполнил вид страшного огорчения и признался:

— Нужно было сказать Кононенко, чтобы он не только пулю из тебя вытащил, но и хотя бы одно яйцо отчекрыжил. Мне сейчас для здоровья сырые яйца не помешают…

О Данте знают многие, но кто помнит сегодня об этих гвельфах и какие политические цели преследовали они в своей борьбе? Все честолюбивые устремления политиков осыпаются прахом в ногах истории, кому до них дело. Остается искусство. «Божественная комедия», например. Или вот это полотно «Смерть Имельды Ламбертацци» кисти Николая Ге.

Глядя на работу великого живописца, я невольно прикоснулся к ране на руке, но тем не менее одобрил себя за правильное решение относительно судьбы Ляхова. Шесть миллионов долларов, информация о совместном советско-норвежском предприятии «Полярный медведь», этой ширме, за которую спрятали незначительную часть партийных денег. Ничего, оклемаюсь, нам и такой толики партийных богатств хватит, нужно другим что-то на разживу оставить. Да и партия может на меня сильно разобидеться, так что будем скромнее. Тем более, кроме этого, Ляхов компенсировал свое недостойное поведение в Южноморске замечательными произведениями искусства.