Агата Кристи - Зернышки в кармане. … И в трещинах зеркальный круг (сборник)

Мисс Марпл многозначительно кивнула головой.

— Пятьсот фунтов, — повторила она. — Весьма любопытная сумма, правда? Вам не кажется, что это был только первый из целой серии подобных вкладов?

— Очень может быть, — согласился Крэддок.

— Возможно, у человека, которому он угрожал, больше наличных денег просто не нашлось. Дворецкий мог сделать вид, что эта сумма его вполне устраивает, или взять ее в виде первого взноса, а остальные деньги шантажируемый обещал добыть в ближайшем будущем. Едва ли убийца Марины Грегг — это человек в стесненных обстоятельствах, который решил устроить ей свою частную вендетту. Пожалуй, надо отбросить и другую версию: кто-то специально нанялся работать на студию либо слугой или садовником в дом. Правда, такой вариант все же возможен, — поправилась мисс Марпл, — если человек этот был лишь исполнителем, а наниматель жил где-то в другом месте. Отсюда поездка в Лондон.

— Именно. В Лондоне сейчас Ардуик Фенн, Лола Брюстер и Марго Бенс. Все они были на приеме. Все они могли встретиться в Лондоне с Джузеппе в условленном месте между одиннадцатью и без четверти два. В эти часы Ардуика Фенна в его конторе не было, Лола Брюстер ушла из своего номера и ходила по магазинам, Марго Бенс в студии тоже не было. Кстати…

— Да? — откликнулась мисс Марпл. — Вы хотели что-то сказать?

— Вы спрашивали, — вспомнил Дермот, — насчет детей. Которых усыновила и удочерила Марина Грегг, когда еще не знала, что у нее может появиться свой ребенок.

— Спрашивала.

Крэддок рассказал, что он об этом выяснил.

— Марго Бенс… — задумчиво произнесла мисс Марпл. — А у меня ведь было ощущение, что тут как-то замешаны дети…

— Не представляю, чтобы после стольких лет…

— Конечно. Конечно. Такое трудно себе представить. Но много ли вы, мой дорогой Дермот, знаете о детях? Вспомните собственное детство. Был ли там какой-нибудь случай, какое-нибудь событие, весьма пустячное и несущественное, но заставившее вас страдать, печалиться или переживать? Нечто, вызвавшее у вас боль, чувство стойкой обиды? Была, если помните, такая мудрая книжка, написал ее замечательный писатель, мистер Ричард Хьюз. Забыла, как она называется, но там речь идет о детях, которые попали в ураган. Да, ураган на Ямайке. И что произвело на них самое сильное впечатление? Их кот, который, ополоумев, носился по дому. Именно это врезалось в их память. В этом впечатлении сосредоточились весь ужас, возбуждение и страх, какие они тогда испытали.

— Странно, что вы об этом рассказали, — почесав затылок, произнес Крэддок.

— Вам это о чем-то напомнило?

— Да, о смерти моей матери. Мне тогда, кажется, было пять лет. Или шесть. Я сидел в детской и ужинал, уплетал рулет с джемом. Я его очень любил. И тут заходит кто-то из слуг и говорит моей гувернантке: «Какой ужас! Миссис Крэддок убилась, несчастный случай…» Когда я думаю о смерти матери, знаете, что я вижу?

— Что?

— Тарелку с рулетом, я сижу и смотрю в нее. И вижу, причем сейчас так же отчетливо, как тогда, что с одной стороны сильно выдавился джем. Я не заплакал, ничего не сказал. Просто сидел, будто меня пригвоздили к месту, и смотрел на рулет. И знаете, даже сейчас, если в магазине, ресторане, у кого-нибудь дома я вижу рулет с джемом, меня окатывает волна ужаса, горечи и отчаяния. Иногда не сразу понимаю почему. Вам не кажется, что тут какая-то патология?

— Нет, — решительно возразила мисс Марпл. — Мне это кажется абсолютно естественным. Интересно… Это наводит меня на одну мысль…

Открылась дверь, и с подносом для чая появилась мисс Найт.

— Боже, боже, — воскликнула она. — Да у нас гости! Как чудесно! Здравствуйте, инспектор Крэддок. Сейчас я принесу вам чашечку.

— Не беспокойтесь, — отозвался Дермот. — Меня тут потчуют напитком покрепче.

Мисс Найт вышла, но тут же сунула голову в дверной проем.

— Простите, мистер Крэддок, можно вас на минуточку?

Дермот проследовал за ней в холл. Она завела его в столовую и плотно прикрыла дверь.

— Вы уж, пожалуйста, поосторожнее, — попросила она.

— Поосторожнее? В каком смысле?

— С нашей дорогой старушкой. Она всем так живо интересуется, но, если она будет возбуждаться из-за всяких убийств и прочих безобразий, как бы это не отразилось на ее здоровье. Мы же не хотим, чтобы ее одолевали мрачные думы, по ночам мучили кошмары. Возраста она преклонного, существо хрупкое, ей нужна жизнь без тревог и волнений. Она так и живет. А все эти разговоры об убийствах, бандитах и прочих ужасах — это для нее очень, очень вредно.