Кэрол Дуглас - Роковая женщина

Я ожидала, что мистер Холмс вступит со мной в дискуссию, но он только беззвучно засмеялся.

– Мой уважаемый друг, доктор Уотсон, согласился бы с вами. Он придерживается мнения, что некоторых материй лучше не касаться – особенно женщинам с их чувствительностью.

– Я не согласна с этим, – твердо заявила Ирен. – То, чего женщины не знают, может им навредить.

На лице Холмса была написана досада.

– Напомню, что это мнение доктора Уотсона. Сам я не уклоняюсь от неприглядного. Недавно я занимался делом, в ходе которого мужчине отрезали большой палец, когда он пытался сбежать от своих похитителей.

– Боже мой! – невольно воскликнула я и таким образом снова привлекла к себе внимание этого господина.

– Простите, что оскорбил ваши чувства, мисс Хаксли. Я рад, что все ваши пальцы на месте и вы способны заниматься вышиванием. Однако мир преступлений полон восхитительно безумных событий. Профессор Крафт-Эбинг просветил меня на этот счет.

– Возможно, – заметила Ирен, – лакомства чайного стола будут неуместны после такого разговора. Если вы меня извините, я схожу за переводом. – Она повернулась, чтобы выйти в холл, но остановилась. – Кстати, вы нашли новые улики в Уайтчепеле? Нечто такое, что оправдало бы преступников, которых мы захватили в Карпатах этим летом?

Мистер Холмс машинально коснулся золотого соверена, который носил на цепочке от часов. Я уверена, что именно эта монета фигурировала в рукописи доброго доктора, названной «Скандал в Богемии».

– Ничего, что обелило бы негодяев, участвовавших в этом деле, но и ничего, что позволило бы полностью их изобличить.

– Ничего? – разочарованно протянула она.

– Я обнаружил крошки пробки, которую можно опознать, а также свечной воск, – ответил он. – Этого достаточно, чтобы подтвердить обвинение, но мало для того, чтобы объявить дело закрытым. Лучше забыть о том расследовании, и пусть оно будет погребено в отделе справочных материалов редакций газет.

– Как жаль! Сюжет оказался таким захватывающим и причудливым. Наверное, Джеком-потрошителем еще долго будут пугать детей, чтобы они хорошо себя вели.

Ирен снова собралась удалиться, но на этот раз ее остановил мистер Холмс:

– Я надеюсь, миссис Нортон, что вы предоставите мне полный перевод, без… купюр.

– Мой дорогой мистер Холмс! Раз уж вы читаете спорную книгу профессора Крафт-Эбинга об убийствах, совершенных на почве похоти, и даже обсуждаете ее с автором, то я, разумеется, не возьму на себя смелость изымать что-либо из текста, предназначенного для вас.

– Гм-м. – Его реплика выразила не то удовлетворение, не то сомнение.

Ирен остановилась на первом варианте и, снова улыбнувшись, зашуршала юбками, поднимаясь по лестнице в холле.

– Вы читали перевод?

Вопрос прозвучал неожиданно и резко. Я перевела взгляд с удаляющейся Ирен на мистера Холмса и обнаружила, что его серые глаза буравят меня.

– Я? О господи, нет. Мне пришлось повидать столько мерзостей в этом карпатском замке, что хватит на всю оставшуюся жизнь. И я в самом деле не понимаю, зачем вам обсуждать подобные вопросы с автором. А теперь еще этот отвратительный дневник, написанный рукой человека, чьи преступления невообразимы.

– Не существует невообразимых преступлений, мисс Хаксли, – возразил сыщик, и взгляд его опустился на подол моей юбки.

Я подумала было, что он заметил развязанные банты, но, посмотрев вниз, обнаружила, что негодник Люцифер забрался мне под юбки и высунул оттуда пушистую лапу. Она походила на носок черной домашней туфли без задника, украшенной страусовым пухом.

Я поспешно сделала шаг назад, и кот обнаружился во всей красе. Не хватало еще, чтобы мистер Шерлок Холмс подумал, будто я способна носить нечто столь фривольное, как домашние туфли с перьями страуса!

Он ничего не сказал о коте и проследовал к маленькому круглому столику у окна, из которого открывался вид на сад. При этом ему пришлось пройти мимо рояля, и сыщик пристально оглядел старинный инструмент розового дерева. Сейчас крышка была закрыта, и сверху была наброшена испанская шаль. Правда, ножки оставались голыми – их не замаскировали драпировкой, как принято в обществе, поскольку считается, будто они наводят на мысль о дамских ножках.

Мистер Холмс воздержался похотливых взглядов в их сторону, и это было очко в его пользу.

Заложив за спину худые руки, он принялся созерцать сад, которого уже коснулись первые признаки осени.