Вера Космолинская - «Феникс-газетт»

Джордж вскочил, роняя бумаги.

— Да ты знаешь, где это?!

— Далековато. Зато Мэтьюс нас завтра не найдет и не набьет нам шишек по поводу той шишки, о которой мы написали.

— Да ладно, когда он злился всерьез?! И потом, ты что, думаешь, что полиция там без нас не побывала? Не верю.

— А я верю, что полиция ничего всерьез не делает. Могла и этого не сделать. Значит, едем. Раз я так решил!

Полиция всецело оправдала мои ожидания… Когда мы, несколько уставшие и подавленные, вернулись со своей добычей, Мэтьюс сидел в редакции и брюзжал с секретаршей и разносчиком по поводу того, какие мы гады. Видимо, это он и называл настоящей работой.

Затем в течение получаса мы уговаривали его в исследовательских целях прогуляться как-нибудь в то местечко, которое мы сегодня посетили, а Мэтьюс упирался. Мы же, разумеется, не рассказывали о том, что именно он там может найти, пока он не развопился, что печатать об этом ни в коем случае нельзя, или мы сами все подстроили.

В разгар спора в дверь поскреблись.

Джордж открыл и чертыхнулся. В помещение ворвался бульдог. Мэтьюс взвизгнул и чуть не вскочил на стол. Я подумывал о том же, но решил, что поздно, когда псина принялась задумчиво жевать мою штанину. Через порог с некоторым трудом перевалился хозяин собаки.

— Бэтси! Тихо, девочка! Ко мне! — пропищал он.

— Какого черта? — вопросил я.

— О, бросьте! — весело воскликнул толстяк. — Бэтси, она ж только рычит, а вы от нее как умчались, так не догонишь… А я подумал-подумал и решил все же зайти сказать вам кое-что.

— Что сказать? — Мэтьюс перехватил видимость инициативы.

— Как хорошо, что и вы тут, инспектор! — воскликнул толстяк. — Я хотел бы подать жалобу, да в официальной обстановке с полицией дел не имею! Видите ли, лакей покойного Эдгара Элсмира выбил моей собаке несколько зубов на охоте.

Я покосился на псину, висящую со стеклянными глазами на моей штанине.

— Вы имеете в виду эту… Бэтси?

— Ее, милочку, — горестно простонал толстяк. — За то, что она бросилась к его утке.

«Кто ходит на охоту с бульдогом? — подумал я. — С другой стороны, кто ходит с бульдогом в гости?»

— Что значит, к его утке? — спросил Мэтьюс. — К утке, которую сбил Элсмир?

— Ну… — толстяк помялся. — Не совсем… Элсмир, он… а впрочем, он уже не обидится. Он вообще стрелял плохо. Утку подстрелил лакей. Элсмир им страшно гордился, говорил, если с ним охотиться, всегда можно приволочь с собой дюжину трофеев и объявить их своими. А чтобы сберечь свою славу охотника, всем рассказывал, что его лакей оружие-то в руках держать не умеет.

— М-м… — глубокомысленно промолвил Мэтьюс. — Из чего же он стрелял?

— Из двустволки, конечно!

— А что, — переспросил я. — По-вашему, это значит, что из револьвера он стрелять не умеет?

— Не смешите меня! — кудахтнул толстяк. — Куда ему? Револьвер — это благородное оружие!

Мэтьюс отмахнулся.

— Норби, вы опять за свое. Ладно, говорите, о чем хотите, а я пошел!

Он решительно взял шляпу и поторопился сбежать. Бетси, тявкая, устремилась за ним. Толстяк наконец подхватил эту тварь на руки и обиженно посмотрел Мэтьюсу вслед.

— Куда это он?

— В пивную, — невежливо отвечал Джордж.

— Ладно, давай займемся следующим номером, — вздохнув, сказал я.

— Да, — окликнул толстяк. — Не забудьте, что я решил бросить тень на доброе имя наследника состояния Элсмиров — он невыносимо груб с животными! Как вы думаете, стоит содрать с него часть полученного наследства как плату за оскорбление моей Бэтси?

Наконец он уволок свою псину прочь. Думаю, он даже не предполагал, что в нашем обществе Бэтси почти так же рискует своими зубами, как в обществе наследника Элсмиров…

Который, кстати, согласно свежим записям в наших блокнотах, лечился в детстве отнюдь не от слабоумия. Порок, от которого он избавлялся в течение довольно продолжительного времени именовался иначе — припадки ярости и беспричинная жестокость — по отношению к животным, конечно, по большей части, но, думаю, с тех пор многое изменилось. Например, припадки становились все менее выраженными, беспричинность, полагаю, сменилась некоторой целеустремленностью, а что насчет животных… спортсмен, он всегда спортсмен, как говорил Мэтьюс.

Мэтьюсу опять удалось перепугать всех посетителей бара, ввалившись туда на следующий день, как раз, пока мы обсуждали с мисс Джейн Потс и его светлостью свою последнюю статью.

— Норби, это перешло все границы!!! — завопил Мэтьюс.