Дэн Симмонс - Пятое сердце

– Не буду больше тратить ваше время, – сказал Холмс, убирая папку и поправляя очки. – Вы мне очень помогли. Полученные от вас сведения о Тоддах и других соседях помогут Бруклинской филантропической ассоциации профинансировать устройство чудесной детской площадки в вашем районе.

– Дети отлично играют на пустырях, – проворчала миссис Бейнс. – Что нам надо, так это приличный чистый салун, какой был на Флэтбуш-авеню, пока строители моста все там не посносили.

– Молчи уж лучше, Тотти, – сказала миссис Янгфилд. – Не слушайте ее, мистер Уильямс.

Холмс кивнул, приподнял шляпу, сошел с крыльца и уже почти повернулся, чтобы идти, но потом вновь глянул на женщин:

– Уж простите, если вопрос неделикатный. Он есть в анкете, но мне редко приходится его задавать…

Женщины ждали.

– Я случайно видел мистера Джеймса Тодда, не имея чести быть ему представленным… – с явным смущением проговорил Холмс. – У этого джентльмена голубые глаза и светлые волосы… их осталось немного, но они определенно светлые… и очень белая кожа…

Миссис Бейнс расхохоталась от души, так что дыра в ряду ровных белых зубов стала еще заметнее.

– Значит, он и вас провел…

– Провел?.. – начал Холмс.

– Джеймс Тодд притворяется, – ответила миссис Янгфилд. Судя по голосу, она тоже испытывала смущение. – Он говорил Аде, что притворяется с детства.

– Да-да, – все еще смеясь, подхватила миссис Бейнс. – Джеймс Тодд – тот еще притворщик.

– Притворяется, – повторил Холмс. – Вы хотите сказать, притворяется…

– Белым, – сказала миссис Янгфилд. – Джеймс Тодд не выглядит черным, но Ада не устает повторять, что его дедушка и мама были рабами на плантации в Каролине. На плантациях творилось много безобразий, и многие дети от тех безобразий притворяются. Хотя мало кто из них так похож на белого, как Джеймс Тодд.

– Ему хоть хватило совести жениться на своей, – добавила миссис Бейнс.

Холмс в последний раз приподнял шляпу:

– Еще раз спасибо вам, дамы.

Сев в ночной поезд до Вашингтона, Холмс понял, что очень устал. Завтрашний день обещал быть напряженным: Холмс планировал к обеду выяснить, кто рассылал карточки «Ее убили», а с наступлением темноты проникнуть в дом Генри Адамса – всегда непростая задача в респектабельном и модном районе, где на улицах много полицейских.

Теперь он знал секрет одного из пяти «сердец»: мистер Кларенс Кинг, «самый завидный жених Америки», по выражению Джона Хэя и журнала «Сенчури», с сентября 1888 года тайно женат на цветной женщине по имени Ада Коупленд. Не было сомнений, во всяком случае у соседок, что две девочки, живой младенец, умерший Лерой (чье имя, происходящее от французского le roi – король, – намекало на настоящую фамилию отца) и ребенок, которому предстоит вскоре родиться, – дети «Тодда». Холмс и сам отметил, что малыш и одна из девочек выглядят очень светлокожими, особенно по сравнению с черной красавицей-матерью.

Итак, одну тайну удалось раскрыть, однако Холмсу предстояло выведать секреты Джона и Клары Хэй, Генри Адамса и даже покойной Кловер Адамс.

Холмс знал, что каждый человек что-нибудь скрывает. У многих – как у Кларенса Кинга, который сознательно уверял лучших друзей, что его влекут лишь «смуглые красавицы Тихоокеанских островов», – есть секреты внутри секретов.

У некоторых, как у Генри Джеймса и самого Холмса, есть секреты внутри секретов внутри секретов.

Один из секретов Холмса напомнил о себе еще в Бруклине. С утренней инъекции героического лекарства прошло слишком много часов, так что, прежде чем сесть на паром и вернуться на Центральный вокзал, сыщик отыскал в Бруклине пустую хибару, где можно было приготовить и ввести себе раствор. Всю вторую половину дня Холмса терзала боль, и телесная и душевная, так что укол принес блаженное, почти райское избавление.

Сейчас, в вагоне, сыщик закрыл глаза и под стук колес провалился в сон.

– Мой дорогой Гарри! – воскликнул Джон Хэй. – Вы просто не можете бросить меня в такую минуту!

– Я не бросаю вас, – ответил Генри Джеймс, – а всего лишь кладу вежливый предел злоупотреблению вашим с Кларой безграничным гостеприимством. В восемьдесят третьем, когда я был здесь и навещал Адамсов, вы помогли мне снять жилье неподалеку.

– Однако сейчас решительно другое дело! – воскликнул Хэй.

Было утро вторника, и они оба стояли в хозяйском кабинете. Хэй сообщил Джеймсу, что, по словам слуг, «мистер Сигерсон» – шляпа низко надвинута, воротник высоко поднят – вернулся незадолго до рассвета.