Дэн Симмонс - Пятое сердце

Холмс бросился к Лукану еще до выстрела Ирэн, однако расстояние было слишком велико.

Чертыхаясь от боли в колене, но все равно твердо держа винтовку, Лукан прицелился и выстрелил.

Пуля просвистела у правого уха Джеймса. Ирэн Адлер вскрикнула и упала ничком. Джеймсу хватило присутствия духа поискать глазами револьвер, но «бульдог», видимо, оказался под ее телом.

Раненый, чертыхающийся Лукан развернул винтовку к Холмсу, однако тот был уже рядом и ударом ноги отшвырнул ее прочь. Тяжелый маузер с грохотом покатился по бетону.

Лукан успел пригнуться. Он выбросил вперед кулак: между пальцами блеснуло широкое смертоносное лезвие. Правый рукав был порван, и Джеймс видел изящный механизм, выдвинувший нож. Лукан ударил Холмса в голый живот, и, хотя сыщик изогнулся дугой, из-под ножа брызнула кровь.

Лукан Адлер крутанулся, перемахнул через ограду, схватил велосипедный руль, одним взмахом лезвия рассек веревку, которая фиксировала устройство, и заскользил по тросу.

Шерлок Холмс, не медля ни секунды, вскочил на ограду – брызги крови все еще летели из раны – и прыгнул в двухсотфутовую пропасть.

Невидимая стотысячная толпа взревела, словно восхищаясь самоубийством Шерлока Холмса. Подбегая к южной ограде за прожектором, Генри Джеймс краем глаза увидел, как над Павильоном сельского хозяйства и другими Большими зданиями заплескали флаги, как упало покрывало со статуи Республики в центре лагуны и забили фонтаны. Какой-то частью мозга писатель понимал, что президент благополучно закончил речь и нажал золотой телеграфный ключ на бархатной подушке.

Позже Джеймс сообразил, что настоящий джентльмен первым делом проверил бы, что́ с миссис Ирэн Адлер Лорн Бакстер, и, если возможно, оказал бы ей помощь. Однако в тот миг Генри Джеймсу было глубоко плевать, что с Лукановой матерью.

Он добежал до перил на юго-восточном краю площадки и ахнул.

Холмс в прыжке не дотянулся до велосипедных рукояток. Одной рукой он ухватил Лукана Адлера за ремень, другой – за воротник.

Воротник с треском оторвался, рубашка лопнула по шву в тот миг, когда Лукан начал разворачиваться к Холмсу. Сквозь прореху в его рукаве Джеймс видел, как сработал механизм ножа. Между пальцами убийцы вновь выдвинулось широкое лезвие.

Холмс перехватил руки и теперь карабкался по Лукану спереди, как обезьяна по акробатическому снаряду в форме человека. Правой он схватил убийцу за шею и тянул его голову вниз, словно для поцелуя, а левой поймал правое запястье Лукана, не давая тому нанести удар… но поздно. Вновь брызнула кровь. Кровь Холмса.

Генри Джеймс лихорадочно озирался. Какая-то часть его мозга отметила, что кабина лифта пошла вниз и теперь возвращается, однако факт ничего для него не значил. Ирэн Адлер по-прежнему лежала ничком, вероятно мертвая.

Джеймс увидел маузеровскую винтовку. Он быстро схватил ее – господи, какая же тяжелая! – положил на металлическую ограду и попытался заглянуть в оптический прицел.

Крепко сжимая деревянную ложу, Джеймс отвел умело собранный и тщательно смазанный затвор, и боевой патрон (Джеймс заметил крестообразную насечку на свинцовой головке пули) упал на бетон под немецким прожектором.

Джеймс не знал, сколько патронов осталось в магазине. Быть может, всего один. Времени проверять не было. Не задумался он и о том (как задумался бы на его месте любой опытный стрелок), не сбился ли при падении оптический прицел.

Мгновение он ничего не понимал, затем в объективе возникли две расплывчатые фигуры: Лукан и Холмс, крутясь, съезжали по тросу на одноколесном механизме. Рубашка на Лукане была изорвана в клочья и забрызгана кровью – кровью Холмса, как догадался Джеймс. Голая кожа сыщика была такой же белой, искромсанной и окровавленной, как рубаха Лукана.

Они еще не доехали до конца троса по единственной причине: механизм не был рассчитан на такой вес. Через тридцать или сорок футов колесо застряло, потом дернулось и покатило снова.

Двое над бездной боролись не как люди, а как звери. Холмс, ухватив правое запястье Лукана, прижал рычаг автоматического ножа к стальному тросу. Полетели искры. Механизм согнулся, и нож сделался бесполезен.

Лукан поменял руки: теперь он правой держался за велосипедный руль, а левой молотил Холмса по плечам и загривку. Сыщик тем временем, обхватив Лукана ногами, продолжал карабкаться по нему вверх. Противники бодали друг друга, кусались. Лукан ткнул пальцами в глаза Холмсу в тот самый миг, когда тот ребром ладони рубанул его по горлу.