Дэн Симмонс - Пятое сердце

– Отнюдь, – сказал Холмс. – Для каждого убийства у Лукана Адлера был заранее продуман гениальный план отступления.

Полковник Райс обвел рукой бульвар у лагуны, на котором они стояли:

– Мы можем, как вы советуете, перекрыть входы на башни и в галереи, но все эти аллеи и боковые улицы будут заполнены сотнями тысяч перепуганных людей. И ни один из них не выйдет, пока его не проверят полицейские и мои Колумбовы гвардейцы.

– Сложновато придумать путь к отступлению, не правда ли, полковник? – Холмс приподнял шляпу и пошел прочь.

Генри Джеймс тоже простился с полковником Райсом и вслед за сыщиком двинулся по улицам Белого города, заполненным ящиками, грудами мусора и тысячами рабочих.

Суббота, 15 апреля, 8:30

Пятидесятый день рождения Генри Джеймса выдался холодным, тоскливым и одиноким – ровно таким, какой он вообразил бы, если бы писал щемящий психологический рассказ.

Ночью Джеймс почти не спал, его мучила тошнота; к тому часу, когда в окнах забрезжил серый рассвет, она усилилась настолько, что ему трижды пришлось вскакивать и бежать в уборную. Около восьми он подошел отдать ключи (надо было успеть на девятичасовой поезд в Нью-Йорк). Сэм Клеменс съехал два дня назад, а на вопрос Джеймса о Холмсе портье ответил, что «мистер Холмс убыл очень-очень рано».

Накануне, вернувшись в «Грейт-Нортерн» после странного осмотра выставки глазами потенциального убийцы, Джеймс с изумлением обнаружил, что его ждут две телеграммы.

Первая была от Генри Адамса и гласила:

ЧУТЬ ПРЕЖДЕВРЕМЕННО ПОЗДРАВЛЯЮ ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ТЧК ВАМ НАВЕРНЯКА НЕ ТЕРПИТСЯ В ЛОНДОН К ВАШИМ ГРАНДИОЗНЫМ ТРУДАМ ОДНАКО Я ИСКРЕННЕ НАДЕЮСЬ ЧТО ПО ЗАВЕРШЕНИИ ДЕЛ ВЫ ВЕРНЕТЕСЬ ВАШИНГТОН И ПОГОСТИТЕ У МЕНЯ ТЧК ПО ПРАВУ СТАРИННОЙ ДРУЖБЫ ЗАКЛИНАЮ ВАС СВЯЩЕННЫМ ИМЕНЕМ КЛОВЕР СОСТАВИТЬ МНЕ КОМПАНИЮ БЛИЖАЙШИЕ ДВЕ НЕДЕЛИ ТЧК ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ДОРОГОЙ ДРУГ ВСКЛ

Джеймс был сражен наповал. Откуда вообще Адамс знает, что он в Чикаго, а тем более – с какой целью? И очень не в характере Адамса пригласить его к себе. Со времени смерти Кловер Адамс практически никого не звал пожить в своем большом доме.

Вторая телеграмма была от Хэев:

ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ГАРРИ ТЧК МЫ ПОНЯЛИ ЧТО ВЫ БУДЕТЕ ПРАЗДНОВАТЬ ЭТОТ ЗНАМЕНАТЕЛЬНЫЙ ДЕНЬ ДОРОГЕ НО МЫ КЛАРОЙ ИСКРЕННЕ НАДЕЕМСЯ ЧТО ВЫ ПРИМЕТЕ ПРИГЛАШЕНИЕ АДАМСА И НЕНАДОЛГО ВЕРНЕТЕСЬ ВАШИНГТОН ДО ТОГО КАК НАПРАВИТЬСЯ ЧЕРЕЗ АТЛАНТИКУ ТЧК НАМ СТОЛЬКО ВСЕГО НАДО ОБСУДИТЬ ВАМИ ЛИЧНО ТЧК КЭБОТ ЛОДЖ ЗАКАЗАЛ ЛИЧНЫЙ ПОЕЗД ЧИКАГО НА 29 АПРЕЛЯ ОТКРЫТИЕ ЯРМАРКИ ЧИКАГО ОСОБЫМИ ПРОПУСКАМИ ДЛЯ ВСЕХ НАС ТЧК МЫ КЛАРОЙ МЕЧТАЕМ ЧТО ВЫ ПРИСОЕДИНИТЕСЬ НАМ ЭТОЙ ПОЕЗДКЕ ТЧК ПОЗДРАВЛЯЕМ ДНЕМ РОЖДЕНИЯ

Джеймс поймал Холмса в вестибюле, пока тот не успел войти в лифт.

– Это вы телеграфировали Хэям и Генри Адамсу, что мы… что я… здесь, в отеле «Грейт-Нортерн»? – резко спросил Джеймс.

Холмс как будто даже опешил от его напора:

– Ну конечно, старина. Я подумал, ваши ближайшие друзья должны знать, где вы. И уж тем более накануне вашего пятидесятилетия.

Джеймс разозлился еще сильнее, но не стал тешить ехидство сыщика, спрашивая, откуда тот знает, что пятнадцатого у него день рождения.

– Может быть, пообедаем сегодня вечером в занятном итальянском ресторанчике на Джексон-стрит? – спросил Холмс. – Портье очень его рекомендовал. К тому же потом мы, возможно, еще долго не увидимся.

Джеймс сказал было «нет», но осекся, собрался было задать вопрос – и снова осекся. Он просто стоял, сжимая в кулаке скомканные телеграфные поздравления с ненавистным юбилеем, и смотрел на Холмса.

– Вот и отлично, – сказал тот. – Буду ждать вас здесь в восемь часов ровно.

Между приступами тошноты (которая была давней его бедой, так же как запоры и несварение желудка) Джеймс взвешивал свое решение. Он изучил железнодорожные расписания. Можно было в 9:45 уехать с нового Северного вокзала в Питсбург и там пересесть на экспресс до Вашингтона. Поезд в Нью-Йорк уходил со старого вокзала в 9:00 и следовал с остановками в Кливленде и Буффало. В Нью-Йорке писатель мог взять билет до Портсмута на расхваленный новый трансатлантический лайнер «Соединенные Штаты».

В конце концов мысли о светлых комнатах в Девир-Гарденз, о рабочем столе, о салонах, которые он будет посещать, о сельских аристократических усадьбах… все это вкупе с инстинктивным желанием укрыться в безопасном окружении своих книг определило его выбор: ехать в Нью-Йорк и домой.