Дэн Симмонс - Пятое сердце

– Доктор говорит, у меня обычный грипп, и уже полторы недели каждый день обещает, что завтра я выздоровею, – сказал Клеменс, через каждые несколько слов разражаясь кашлем. – Другой врач смотрел меня, нашел воспаление легких и посоветовал, учитывая мой преклонный возраст… пятьдесят восемь лет… написать завещание и пригласить гробовщика снять мерки. Больше всего мне хочется стравить этих эскулапов между собой и посмотреть, кто останется в живых.

Джеймс улыбнулся.

– А что вообще привело вас с мистером Холмсом в отель «Грейт-Нортерн»? – Клеменс отложил сигару, наполнявшую номер зловонным дымом, отпил лекарство из стакана, скривился от горького вкуса и вновь сунул сигару в рот.

– Его выбрал Холмс, – ответил Джеймс.

У Клеменса был угловой номер с тремя высокими окнами в эркере. Джеймс открыл все три, чтобы впустить относительно чистый чикагский воздух. Гостиница стояла на углу Джексон-стрит и Дирборн-стрит – этим познания Джеймса о топографии Чикаго пока и ограничивались.

– Он услышал, как портье велит коридорному отнести вам в номер свежий графин воды с лимоном, – добавил Джеймс. – Так я узнал, что вы здесь. Я удивился. Потом мне сказали, что вы болеете, и я решил вас навестить.

– Очень мило с вашей стороны, – сказал Клеменс и закашлялся. Кашель у него был влажный, булькающий, и Джеймс отодвинулся чуть ближе к окну. – Я намерен завтра уехать в Нью-Йорк, пусть даже и в гробу с куском лимбургского сыра на груди для правдоподобия. Возможно, я приглашу вас принять участие в моей похоронной процессии.

Клеменс опять закашлялся, допил лекарство из стакана и вновь наполнил его цветной жидкостью из бутыли объемом в кварту.

– Это сироп от кашля? – спросил Джеймс.

– В некотором смысле, – ответил Клеменс и отпил еще один большой глоток. – Это лауданум. Жидкий опиум. Дар богов. Мой второй врач запросто выписывает его бочонками. Ничто другое мне от кашля не помогает.

«Поразительно, – думал Джеймс. – Холмс каждый день впрыскивает себе новое героическое лекарство, а Клеменс – Марк Твен! – спешит превратить себя в опиомана».

– Успели вы сделать в Чикаго свои дела? – спросил Джеймс. – В Хартфорде вы говорили нам, что должны тут кое с кем повидаться.

Клеменс фыркнул:

– Я обошел всех, кто мог бы инвестировать в наборную машину Пейджа, но они такие мелочные скряги… Желают непременно увидеть работающий образец. Им втемяшилось получить свои деньги назад с процентами.

– А у Пейджа нет работающего образца?

– Раз в две недели он сообщает мне, что сделал прекрасную рабочую модель, – сказал Клеменс. – Я тут же срываюсь с места, но стоит мне приблизиться к нему на пятьдесят миль, либо машина перестает работать, либо Пейдж решает ее разобрать и как-то еще улучшить. Он в Чикаго, открывает вторую фабрику по производству своих машин, хотя и первая-то еще не выпустила ни одной.

– Вы с ним виделись в этот ваш приезд?

Клеменс допил лауданум и вновь наполнил стакан из бутыли.

– Он на редкость предупредителен. Навещал меня в гостинице по меньшей мере шесть раз, просиживал у моей постели по нескольку часов.

– И?.. – спросил Джеймс после того, как Клеменс несколько мгновений молча смотрел в пустоту.

– А вы помните, – Клеменс сверкнул глазами из-под кустистых белых бровей, – как я говорил, что Пейдж убедит рыбу вылезти из воды и пойти с ним?

– Да.

– Так вот, он убедил рыбу, которую вы видите перед собой, пойти с ним, забраться на дерево и кричать попугаем.

Джеймс не знал, что ответить, поэтому промолчал. Он старался дышать свежим воздухом из окна, а не едким дымом от дешевой сигары Клеменса.

– Я приехал требовать – не просить, не уговаривать, а требовать, – продолжал Клеменс, – чтобы Пейдж немедленно вернул мне последние тридцать тысяч долларов, которые я вложил в его проект. Они были срочно мне нужны. Я взял их из моего маленького издательства, чтобы вложить в наборную машину, и теперь обстоятельства вынуждали меня вложить их обратно в издательство. Так что я приехал потребовать назад тридцать тысяч долларов из тех ста девяноста тысяч, которые закачал в эту бездонную бочку.

– И он с вами расплатился? – спросил Генри Джеймс.

– Закончилось тем, что я выписал ему чек еще на пятьдесят тысяч, – проворчал Клеменс. – Чтобы он мог «внести последние маленькие улучшения», после чего автоматическая наборная машина перевернет издательский мир и я стану миллионером. – Клеменс яростно закашлялся, отхлебнул еще лауданума и продолжил: – Теперь я окончательно на мели. Ливи меня убьет.