Дэн Симмонс - Пятое сердце

Разговор переключился на недавние события, однако мысли Джеймса по-прежнему вращались вокруг дневных событий и абсолютной необходимости сообщить какому-нибудь ответственному лицу о планах Мориарти убить президента, устроить восстание анархистов и развязать массовые беспорядки.

Собравшиеся обсуждали финансы – и особенно давно предрекаемую, но никак не наступающую «Панику 93-го», – что дало Джеймсу отличный предлог уйти в свои мысли и не выглядеть при этом невежливым. Все за столом, исключая, быть может, Тедди Рузвельта, знали, что Генри Джеймс писатель и у него нет финансов. Лишь тот, кто вовсе не располагает капиталом, счастливо избавлен от бесконечных мужских разговоров про акции.

«Если Холмс не выйдет на связь, – думал Джеймс, – мне, верно, следует пойти к суперинтенданту нью-йоркской полиции. Или даже к президенту Кливленду». От последней мысли ему сделалось нехорошо.

В этом не было ничего невозможного. Многие сидящие за этим столом – Хэй, Кэбот Лодж, не исключено, что и молодой Рузвельт, – неоднократно обедали с президентом. Даже Адамс, хоть тот и презирал всех последних президентов. Они могли бы договориться, и Кливленд принял бы Джеймса уже завтра утром.

«И что я ему скажу? – думал Джеймс. – Что, прячась на чердаке заброшенной птицебойни, услышал, как профессор Джеймс Мориарти, которого большинство, и даже его архивраг Шерлок Холмс, считает вымышленным персонажем, планирует убить президента Соединенных Штатов, десятки высших американских руководителей и глав почти всех европейских государств… и не только это, а одновременно поднять восстание анархистов и устроить беспорядки с участием гангстерских банд во всех крупных городах здесь и за рубежом».

– …последствия аргентинского неурожая на буэнос-айресской бирже… – говорил Кэбот Лодж.

Хэй только отмахнулся от этого предположения. Все – за исключением Рузвельта, доктора Гренджера и Джеймса – уже курили сигары.

– Просто спекуляции железнодорожных компаний, – сказал Хэй.

– Так или иначе, ваш брат бизнесмен говорит о «Панике девяносто третьего» аж с ноября девяносто второго. Пора бы ей уже произойти, а то все, кто играет на понижение, сильно погорят.

«В чем состоит знаменитый план Шерлока Холмса? За руку оттащить толстяка-президента от кнопки, которая должна включить все механизмы на Колумбовой выставке первого мая? Заорать „Ложись, идиот!“, как, по легенде, капитан Оливер Уэнделл Холмс крикнул президенту Линкольну в Форт-Стивенсе в 1864-м?» Джеймсу в такое не верилось.

– Очевидная прелюдия к панике была в феврале, когда обанкротилась «Филадельфийская и Редингская железнодорожная компания», – сказал Кэбот Лодж.

– Кливленд достаточно умело разрешил казначейский кризис, – заметил Хэй, – убедив Конгресс почти сразу после инаугурации аннулировать закон Шермана о скупке серебра.

– Для демократа – единственного президента-демократа на моей памяти – Кливленд и впрямь довольно решителен, – заметил доктор Гренджер.

– Он бы взял моего гризли голыми руками, – проговорил Рузвельт. – Просто задавил бы его весом.

– Фи, Теодор, – сказал Генри Адамс.

«Нельзя отменять завтрашний отъезд, – думал Джеймс. – Если я останусь, то никогда не выпутаюсь из этих интриг и заговоров. Выбора нет: надо сообщить о встрече Мориарти с гангстерами и анархистами, передать то, что этот… как назвала его лондонская „Таймс“ после Рейхенбахского водопада?.. „Наполеон преступного мира“ говорил о намеченных убийствах и грабежах.

Я угодил прямиком в авантюрный роман самого скверного пошиба, хуже кровавой бульварщины Г. Райдера Хаггарда, и единственное спасение – оставить позади все, что я видел и слышал сегодня… все, что видел и слышал в последние несколько недель после Сены. Лишь так я вернусь к реальности. Или, по крайней мере, к литературе. Все лучше того грошового чтива, в котором я застрял».

– Движение за свободную чеканку серебряных монет смешивает все карты, – сказал Хэй. – Тем более что фермеры его поддерживают.

– Если граждане и банки потребуют за свои бумажки золото… – произнес Генри Адамс, словно размышляя вслух.

– На Западе и Среднем Западе закрылось уже более трехсот банков, – добавил Рузвельт.

– На Западе и Среднем Западе, – произнес Хэй, жестом приказывая слуге разлить следующую бутылку вина, – всякий, у кого есть две бочки, доска и жестянка четвертаков, может объявить себя банком.

«Надо уехать завтра, – думал Джеймс, чувствуя внезапную боль в груди и левой руке. – Надо уехать завтра. Купить по пути садовый совок, чтобы закопать табакерку с прахом Алисы. У меня было искушение поехать в Ньюпорт, где они с мисс Лоринг так счастливо обитали в домике на мысу, но Катарина Лоринг и без того занимала в жизни Алисы слишком большое место. Нет, пусть моя дорогая, ехидная, мечтавшая о смерти Алиса лежит рядом с родителями и тетей Кейт.