Дэн Симмонс - Пятое сердце

– Что я пропустил, пока вы разговаривали без меня? – спросил Джеймс.

Холмс выпустил клуб табачного дыма:

– Я показал ему фотографию оперной дивы Ирэн Адлер, которая, я убежден, играла роль Ребекки Лорн в последние месяцы перед смертью Кловер. Адамс ответил, что не может определить, та ли женщина. Он попросил прекратить расследование, я возразил, что у меня есть обязательства перед клиентом, на что Адамс послал меня к черту и…

– Послал вас к черту?!

Джеймс даже не пытался скрыть, что шокирован. На Генри Адамса, которого он знал долгие годы, такое ничуть не походило.

– Послал меня к черту, – повторил Холмс, – и объяснил, что хоть и был привязан к Неду, брату Кловер, безумие у Хуперов в крови. Фактически он дал понять, что в расследование меня втравил сумасшедший. Открытки, которые приходили пяти «сердцам» шестого декабря, по словам Адамса, напечатал Нед Хупер…

– У него есть доказательства? – спросил Джеймс.

Гипотеза представлялась ему правдоподобной… куда более правдоподобной, чем любая другая.

– Нет, – ответил Холмс. – Он просто так думает.

– Было еще что-нибудь?

Холмс раскрыл ладони, и Джеймсу представились белые голубки, улетающие во тьму.

– Нет. Затем он предложил мне разрешить загадку, и тут вернулись вы.

– Как-то не…

– Помолчите, пожалуйста! – рявкнул Холмс.

В первый миг Джеймс решил, что сыщик услышал приближающиеся шаги, и приготовился второй раз за сегодня увидеть Генри Адамса. Но нет, никто не показался в просвете между деревьями, и стало ясно: сыщик требует тишины для раздумья.

Джеймс глянул на скульптуру напротив, и, хотя такое было невозможно – голова статуи была ниже древесных крон и каменной плиты за ней, – ему почудилось, будто закутанная бронзовая фигура едва заметно светится в темноте.

Холмс курил и думал минут двадцать. Джеймс находил приятными тишину и покой, хотя сгущающаяся тьма немного его пугала. Он вздрогнул, когда Холмс довольно громко произнес:

– «Много раз за эти два года сидел я здесь, незримый и неслышимый для всех, и наблюдал за людьми, которые впервые видели памятник. Диапазон их высказываний был чрезвычайно широк – от любопытных до грубо-ребячливых».

– Что?! – воскликнул Джеймс. – Я думал, вы раньше здесь не бывали!

– Да, – ответил Холмс. – Не бывал. Это сказал сегодня Адамс – нам обоим.

– Ах да, – проговорил Джеймс, обращая свою мощную память вспять, словно луч прожектора. – Это в точности его слова.

– «Много раз за эти два года сидел я здесь, незримый и неслышимый для всех, и наблюдал», – цитируя Адамса, Холмс развел руки, словно охватывая все три скамьи, составлявшие половину шестиугольного периметра. – Где он мог слушать и наблюдать, оставаясь незримым и неслышимым?

– Я понял так, что он украдкой подглядывал за людьми, в то время как они не обращали на него внимания, – сказал Джеймс. – И что он ловил их реплики.

– Именно так я его и понял, – проговорил Холмс, вставая, – однако вы лучше меня знаете, что Генри Адамс крайне аккуратен в выборе слов. Он не случайно сказал: «…сидел я здесь, незримый и неслышимый для всех, и наблюдал». У него есть место, откуда можно подслушивать и подглядывать скрытно.

– Точно не на этой скамье.

– Да. Где-то снаружи. Вы не помните скамьи за деревьями, достаточно близко, чтобы слышать голоса и видеть сидящих здесь?

– Во время вчерашней прогулки я не приметил ничего похожего, – промолвил Джеймс. – Но, разумеется, я шел в задумчивости и не высматривал скамейки.

– Пойдемте проверим, – сказал Холмс.

– Уже слишком темно, мы ничего снаружи не разглядим, – возразил Джеймс.

Холмс выбил трубку и убрал ее в карман плаща.

– Совершенно верно. Вот это будет наш суррогатный посетитель кладбища. – Он вытащил из мешка потайной фонарь, поставил его на крылатый подлокотник слева, зажег, открыл одну створку и направил луч в единственный узкий проход между деревьями.

Оставив мешок и фонарь на скамье, Холмс первым двинулся к выходу.

Снаружи еще не совсем стемнело. Сумеречное весеннее небо сохраняло серый оттенок, хотя кое-где уже зажглись первые звезды. Стояла почти полная тишина.

– Что помешало бы Адамсу сидеть на траве где-нибудь здесь? – спросил Джеймс, указывая на зеленые пригорки.

– Вы можете вообразить своего друга Адамса сидящим на земле где бы то ни было, а тем более на кладбище? – рассмеялся Холмс.

Джеймс мотнул головой:

– В таком случае на скамье или на могильном камне. И где-то с этой стороны, поскольку просвет между деревьями всего один.