Буало-Нарсежак - Дурной возраст

— А простыни?

— Еще чего! Это тебе не гостиница. Из комнаты попадаешь прямо в туалет, в общем, называй это, как хочешь. Там места как раз хватает для душа, раковины и унитаза. Отец хотел это расширить. Хотел построить настоящий дом. Вот здесь, во всю длину стены — гараж. Там катер. Вот и все.

— А окна?

— Одно на кухне, одно в комнате. На них не только решетки, они даже досками забиты: отец приколотил, опасаясь воров, когда заболел. Но в тех местах никого не бывает, кроме рыбаков, да и то в хорошую погоду.

— А двери?

— Пять дверей: из кухни одна выходит прямо на дорогу; само собой, дверь в комнату и дверь в туалет. В гараже тоже дверь — открывается изнутри. Надо поднять перекладину. И наконец, между комнатой и гаражом есть еще дверца, скрытая портьерой. В общем, запоминай: один ключ от входной двери и один от комнаты. Все. Запрем девицу в комнате, и можно не волноваться. Удрать ей не удастся.

— А она может открыть дверь, сообщающуюся с гаражом?

— Нет. Она заперта на ключ.

Эрве открыл ящик и вытащил оттуда три ключа.

— Большой — от входной двери, средний — от комнаты, а маленький — между двумя помещениями. Нет проблем.

— А если понадобится ей что-нибудь передать?

— Прикажу ей отойти в самый конец комнаты; дверь приоткроем и в щель бросим то, что надо. А затем таким же образом запрем. Но почему ты думаешь, что она что-то попросит? Еда у нее будет. Можно спать, сколько влезет.

— И все время она будет сидеть в темноте?

— А! Еще бы, конечно! Но я упаковал электрическую лампочку. Во! Обо всем подумал!

Он подскочил к шкафу, откуда вытащил объемистую сумку для провизии.

— Когда возвращался из лицея, отоварился, — добавил он. — Вот бутерброды. Две штуки на ужин — с печеночным паштетом, будьте любезны. Пять на завтрак: ветчина, курица, семга. И три на воскресенье… Колбаса и швейцарский сыр. Никто все-таки не собирается над ней издеваться. Пара бутылок «Эвиана». Добавь электрический фонарик, пачку бумажных салфеток и мыло. Плохо, что ли? Вот бельевой мешок — голову запихнуть. Он просторный, надо только стянуть шнурки. Вставай… Так, я подкрадываюсь сзади, и хоп!

Люсьен отпрянул.

— Там ведь дышать нечем. Не надо ее душить. Осторожно!

— В воскресенье, когда мы ее освободим, — продолжал Эрве, — все произойдет точно таким же образом. Да она сама сунет голову в мешок, радехонька будет, что все кончится, а потом выпустим ее где-нибудь на природе. В темноте. Снимем мешок и прикажем идти, не оборачиваясь. Держу пари, она повинуется. А мы тем временем тихонько смоемся, не включая фар.

— У тебя будет тачка?

— В воскресенье — да. Возьму сестренкину. Но сегодня вечером загвоздка. Двухместное купе слишком мало. И ничего другого под рукой. Зато «пежо-504» твоего отца свободна.

Люсьен вытаращил глаза.

— «Пежо»? Да ты что, спятил?

— Почему спятил? Та или другая тачка, какая разница?

— А кадуцей, эмблема врача?

— Мы ее отклеим. Отклеить, а потом приклеить — пара пустяков! Темно, ночь. Пятнадцать километров туда, пятнадцать обратно… Чего ты боишься?

— Если мой отец узнает… Достаточно, если нас остановит пост дорожной полиции. Ни документов, ни водительского удостоверения.

— Не бойся. На этой дороге нет никаких постов. И даже если бы был. С любой другой тачкой задержали бы.

Довод опровергнуть трудно. Однако Люсьен чувствовал неловкость при одной только мысли, что в машине отца… Словно доктор становился соучастником. Было тут что-то такое — он не мог точно сформулировать, — что усугубляло дело. Эрве угадал суть его замешательства.

— Да ничего тут опасного нет, — сказал он. — Это ведь шутка, и все тут. Не будем же мы городить бог знает что. Возьми ключи от дома. Будешь открывать двери, ты и провизию понесешь. Повторяю: все будет о’кей. В шесть вечера моя сестра в конторе, рассчитывается с мастером. Зять застрянет в бильярдной, в кафе у стадиона. Рабочие отправятся по домам. Останется Кристоф у бензоколонки. Но он не помеха. Такого случая никогда не представится… Ну! Пойдем, сыграем партию в пинг-понг. Я тебе отдаю пять очков.

Они спустились вниз, прыгая через лужи, пересекли двор, заставленный остовами машин, и встали под навес, освещаемый грязным фонарем. Эрве поставил там стол для пинг-понга. Они начали играть и вскоре забыли о телке.

«Пежо-504» остановилась у края тротуара. Люсьен за рулем, Эрве — рядом. В ожидании события молчали. Эрве достал капюшоны из мешка, разложил их.

— Положи себе на колени.