Жорж Сименон - Маньяк из Бержерака. Дом судьи. Мегрэ и человек на скамейке (сборник)

– Алло! Больше нет нужды разыскивать Жориса. Пускай сообщат в комиссариаты и на вокзалы.

Мальчишка открыл было рот, но Мегрэ не дал ему возможности заговорить.

– Всему свое время!

Небо снова затянуло тучами. Собирался дождь, наверняка такой же унылый, непрекращающийся ливень, как и в день похорон. Мегрэ закрыл приотворенное окно, затем молча привел в порядок письменный стол, лежащие на нем трубки – так машинистка, прежде чем взяться за работу, приводит в порядок свою пишущую машинку, проверяя бумагу и ленту.

– Войдите! – проворчал Мегрэ, когда в дверь постучали.

Это был инспектор Нёвё, который тихонько просунул голову в кабинет, будучи уверенным, что патрон поглощен допросом.

– Прошу прощения. Я хотел узнать, что…

– Ты свободен. Спасибо.

После чего комиссар принялся мерить шагами кабинет, ожидая официанта из ресторана «Дофин». Чтобы скоротать время, он снова взялся за телефон и позвонил жене.

– Я не вернусь к обеду.

– Я начала это подозревать. Ты знаешь, который час?

– Нет. Но это не имеет значения.

Мадам Мегрэ рассмеялась, но комиссар не понял почему.

– Я пришел с вами поговорить…

– Всему свое время.

Это был третий допрос за день. Мегрэ хотел пить. Его блуждающий взгляд проследовал за взглядом молодого человека и остановился на бутылке коньяка и стакане, которые стояли на письменном столе.

Мегрэ покраснел, как ребенок, и чуть было не начал объяснять, что коньяк из большого стакана пил отнюдь не он, а Джеф Шрамек, который совсем недавно находился на месте Альбера.

Неужели его смутил немой упрек мальчишки? Неужели он боялся, что тот изменит мнение, которое составил о комиссаре Мегрэ?

– Входи, Жозеф. Поставь поднос на стол. Ты ничего не забыл?

Обзаведясь наконец едой, Мегрэ предложил:

– Давай пообедаем.

Вопреки собственному заявлению, Жорис ел с аппетитом, не прекращая с любопытством поглядывать на комиссара. После стакана пива юноша несколько восстановил душевное равновесие.

– Так лучше?

– Спасибо. Но вы назвали меня поганцем.

– Об этом мы сейчас и поговорим.

– Я действительно хотел с вами встретиться.

– Почему?

– Потому что мне надоело прятаться.

– А почему ты прятался?

– Чтобы меня не арестовали.

– И почему же тебя должны были арестовать?

– Вы и сами знаете.

– Нет.

– Потому что я – друг Моники.

– Ты был уверен, что мы сразу же это узнаем?

– Это нетрудно.

– А разве мы должны были тебя арестовать просто за то, что ты – друг Моники?

– Вы хотите заставить меня говорить.

– Черт возьми!

– Вы воображаете, что я намерен лгать, и пытаетесь поймать меня на противоречии.

– Ты это в детективах вычитал?

– Нет. В газетах. Я знаю, как вы беретесь за дело.

– В таком случае зачем ты пришел?

– Заявить вам, что я не убивал месье Турэ.

Мегрэ раскурил трубку и медленно поднес ко рту второй бокал пива. Он сидел за своим письменным столом, на котором стояла лампа с зеленым абажуром. Комиссар зажег ее, и в тот же момент первые капли дождя разбились о подоконник.

– Ты отдаешь себе отчет, что это означает?

– Я не понимаю, что вы хотите сказать.

– Ты предположил, что мы намерены тебя арестовать. Следовательно, у нас должны быть на то веские причины.

– Разве вы не побывали на улице Ангулем?

– Откуда ты это знаешь?

– Вы неизбежно бы узнали, что месье Турэ снимал комнату в городе. И все из-за его желтых ботинок.

Губы комиссара искривились в легкой усмешке.

– И что дальше?

– Женщина, конечно, сообщила бы вам, что я приходил к месье Турэ.

– И это причина, чтобы тебя арестовать?

– Вы допрашивали Монику.

– И ты считаешь, что она мне все рассказала?

– Меня бы удивило, если бы вы не заставили ее говорить.

– В таком случае почему ты сначала решил спрятаться под кроватью в квартире одного из своих друзей?

– Вы и это знаете?

– Ответь.

– В тот момент я вообще не думал. Меня охватила паника. Я испугался, что меня будут бить и заставят признаться в вещах, которые я не совершал.

– Это ты тоже прочел в газетах?

Разве адвокат Рене Лекера не распинался в суде присяжных о грубости полицейских, разве газеты не опубликовали его откровения? А на самом деле с утренней корреспонденцией Мегрэ получил письмо Лекера, в котором он сообщал, что приговорен к смертной казни и умолял комиссара навестить его в тюрьме.

Мегрэ чуть было не продемонстрировал письмо мальчишке. Но если это будет необходимо, он так и поступит.