Миермилис Стейга - Последняя индульгенция. «Магнолия» в весеннюю метель. Ничего не случилось

До закрытия магазина оставалось менее часа, но в помещении для ожидания было довольно много народу. Обычное дело. Очередь в основном состояла из таких, кто не может отпроситься с работы, поэтому приходит под вечер.

Оценщица за последним письменным столом привычным движением привязала к старинной лампе товарный ярлык, опломбировала узелок, таким же привычным движением поставила лампу на полку у себя за спиной и нажала на сигнальную кнопку. В помещении для ожидающих тут же загорелась лампочка — пожалуйста, следующий!

Вошла обыкновенная, буднично одетая женщина — скорее всего пенсионерка, во всяком случае, пенсионного возраста. Полными, нежными ручками — такие бывают только у людей, работающих в конторе, — она вынула из сумки сначала паспорт, положила его на стол. Потом вещь для продажи. Это были мужские часы в корпусе и с браслетом из нержавеющей стали.

Оценщица взяла часы и стала их рассматривать. — Швейцарские, — сказала посетительница. — Совсем новые.

— Вижу. Сколько вы хотите?

— Вы же лучше меня знаете. Эти часы из дорогих. — И вдруг, словно вспомнив то, что забыла сказать сразу, добавила: — Мне их подарили…

Деления и стрелки часов были фосфоресцирующими, в небольшом окошечке темного циферблата — число месяца, а повыше — фирменный знак — квадрат с буквой «Т», под ней — полное название — «Tissot».

Оценщица начала заполнять квитанцию. Женщина глянула на цифру, вписанную в соответствующую графу. Видно, цена ее вполне удовлетворила, потому что она устроилась на стуле поудобнее и стала осматриваться по сторонам. Никто из присутствующих не заметил, что во время разговора — он велся по–русски — москвич внимательно следил за происходящим.

Полная женщина расписалась на бланке, сказала «до свидания» и вышла из помещения.

— Покажите, пожалуйста! — Москвич протянул руку и, не дождавшись разрешения, взял часы.

Оценщица бросила на него презрительный взгляд и уже было нажала на сигнальную кнопку, чтобы вызвать следующего клиента, но москвич остановил ее:

— Минуточку… Она часто приносит вещи на продажу?

Женщина капризно повела плечом, а другая, тоже освободившаяся от посетителя, сказала:

— Она приходила недели две назад. Тоже с часами. Фирму часов я не запомнила, можете посмотреть в документах у кассира или директора.

— Двести рублей? Переплатили. И порядочно переплатили. — Москвич возвратил часы.

Оценщица обиженно и молча открыла прейскурант и положила его перед москвичом.

— Здесь говорится о швейцарских часах, — отвечал москвич, даже не взглянув на прейскурант, — а эти — подделка под швейцарские. Изготовлены в Гонконге и, конечно, намного худшего качества, чем настоящие «Tissot».

— Откровенно говоря, просто не знаю, как быть, — говорил позднее москвичу директор комиссионного магазина. — Как моим девчатам различить — какие настоящие, а какие поддельные?

— Да… Проблема… — уходя, неопределенно протянул москвич.

Директор по телефону подробно пересказал эстонскому коллеге события в своем магазине. Потом оба решили жить по–прежнему до тех пор, пока не получат конкретную инструкцию, которая позволит успешно бороться с проникновением подделок во вверенные им магазины.

— Уверен, что на самом деле обэхээсникам все эти подделки сам знаешь до какого места, — закончил рижанин. — Им–то какая разница, поддельные или настоящие часы я ношу? Они ищут совсем другое. Видно, разнюхали, что часы ввозят большими партиями. Ведь за товар в таких случаях расплачиваются валютой, а это значит, что здесь, по нашу сторону границы, ее где–то надо еще и раздобыть. Вот что их интересует. Им надо выйти на валютчиков!

Он был не так уж далек от истины.

Примерно в то время, когда Центральное телевидение заканчивает свою вечернюю информационную программу и большинство семей готовится к очередному сериалу с известными актерами, управление внутренних дел получило разрешение прокуратуры на обыск в квартире пенсионера Смирнова, и сводная московско–рижская команда следователей отправилась в путь.

Дворника они подняли с постели, тот одевался медленно и все время ворчал:

— Нашли кого обыскивать! Никитыч самый порядочный человек во всем доме — отставной полковник…

Бог знает, зачем дворник преувеличивал. На самом деле Смирнов был майор в отставке.

Дверь отворил седой мужчина невысокого роста, спокойно и вежливо спросил, чем может быть полезен. Один из следователей по привычке чуть было не брякнул: «Нам помогать не надо, лучше о себе позаботьтесь!»