Сакс Ромер - Зеленые глаза Баст

— Я еще понадоблюсь вам сегодня вечером, сэр? — спросил он.

— Нет, — ответил я, — отправляйся-ка спать: не исключено, что завтра мы будем на ногах с раннего утра. Скорее всего, меня опять вызовет инспектор Гаттон.

— Слушаюсь. Спокойной ночи, сэр, — сказал Коутс и, по-солдатски развернувшись, вышел из комнаты.

Я продолжал читать, но не в поисках каких-либо сведений, а довольно бездумно, лишь бы чем-то себя занять. Я слышал, как мой добросовестный ординарец запирал двери и окна — таков был его ежевечерний обычай. Затем дверь его комнаты затворилась, и больше из-за нее не раздавалось ни звука.

Смутно помню, что до меня откуда-то издалека доносился собачий вой, но из полусонного оцепенения я вынырнул из-за звонка в дверь. Я понял, что просидел за столом гораздо дольше, чем собирался. Было без четверти час.

Первой мелькнула мысль, что это Гаттон: должно быть, расследование приобрело неожиданный оборот и требуется моя помощь. Коутс всегда спал как убитый и, очевидно, не проснулся от звонка, поэтому я в чем был, то есть в пижаме, домашних туфлях и халате (именно так я ходил дома в жару), проследовал по недлинному коридору к входной двери и отпер ее.

На пороге стояла женщина.

На какое-то мгновение я имел глупость принять ее за Изобель, отчего сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Но иллюзия быстро рассеялась, стоило гостье заговорить.

Голос ее разительно отличался от голоса Изобель: низкий, обволакивающий, с чуть уловимой хрипотцой, в некотором смысле чарующий, но в то же время — я не мог не заметить этого — жутковатый, потусторонний.

— Прошу простить меня, — начала она. — Вы, естественно, не понимаете, что привело гостью к вашему порогу в столь поздний час, и мое объяснение вряд ли покажется вам обычным.

Произнося это, она с опаской оглянулась на дорогу, тонущую во тьме. Я сразу отметил, что она в вечернем платье под нарядным плащом; ее голову и плечи окутывала шаль из плотного шелка, скрывая лицо. И вот теперь, очень отчетливо, я услышал, как воют собаки.

Инстинкты — вещь любопытная, и когда я стоял перед незнакомкой, именно они подсказали, что следует разбудить Коутса! Я и впрямь испугался ее и только и думал о том, как захлопнуть перед ней дверь. Это было тем более необъяснимо, если учесть, что ее вид и поведение выдавали даму из светского общества, весьма элегантную: она стояла передо мной, и лунный свет, косо пробивающийся сквозь листву и полумесяцем ложащийся на тропинку за спиной гостьи, лишь подчеркивал ее высокий рост и изящество.

Конечно, я никогда не поддаюсь первому порыву, но в этот раз решал не я, потому что женщина вдруг тихо вскрикнула от испуга и покачнулась, будто собираясь упасть.

Волей-неволей я сделал шаг вперед, чтобы поддержать ее, и прежде чем я сумел осознать, что произошло, она оказалась в коридоре, тяжело прижавшись к моему плечу.

— Закройте дверь! — сказала она своим низким, хрипловатым голосом. — Скорее! Скорее! Я только что опять их видела!

У меня по спине пробежал неприятный холодок.

— Глаза! — прошептала она. — Меня преследовали два огромных глаза! Поэтому я и постучала в вашу дверь. Я испугалась.

Мне хватило упоминания об огромных глазах. Оставив незнакомку одну, я прыжком добрался до двери и поспешно захлопнул ее. Повернувшись, я увидел, как женщина медленно идет на свет, падающий из щели приоткрытой двери кабинета. Я обогнал ее и, распахнув дверь, пропустил гостью в комнату.

— Пожалуйста, присаживайтесь, — сказал я. — Вижу, что вы пережили сильное потрясение.

Из спальни Коутса по-прежнему не доносилось ни звука. Я жаждал услышать его голос, ибо, как ни пытался, я все равно не мог заставить себя смириться с присутствием незнакомки, а также понять, почему она очутилась в одиночестве в таком месте и в столь поздний час. Однако теперь нас связывала некоторая симпатия: я так боялся тех ужасных глаз, что мог бы простить кому угодно подобный страх; я более не сомневался, что у меня по соседству завелся таинственный призрак.

— Поверьте, я знаю, о чем вы, — сказал я своей посетительнице. — Это может показаться невероятным, но, по-видимому, поблизости бродит какая-то необыкновенно большая кошка.

Я стоял у приставного столика, намереваясь налить стакан воды, но женщина отрицательно махнула рукой, обтянутой белой перчаткой.

— Благодарю вас, — сказала она, — благодарю, мне уже лучше. Если, как вы говорите, меня и впрямь испугала всего лишь кошка, я вас оставлю.