Агата Кристи: Пуаро ведет следствие (сборник)

Я покачал головой, совершенно запутавшись.

– Позвольте мне помочь вам. Откуда мы знаем, что Асканио и его друг или двое других мужчин, выдававших себя за них, были в тот вечер в квартире? Ведь никто не видел, как они входили, и никто не видел, как они выходили. У нас есть только свидетельство одного человека и косвенные улики в виде неодушевленных предметов.

– Вы имеете в виду…

– Я имею в виду ножи, вилки, тарелки и пустую посуду. Это была совершенно гениальная идея. Грейвс – вор и негодяй, но как он методичен в своих действиях! Он услышал только часть утренней беседы, но этого было достаточно, чтобы понять, что он может поставить Асканио в ситуацию, когда тому придется защищаться. На следующий вечер, около восьми, он зовет своего хозяина к телефону. Фоскатини садится за стол, протягивает руку к телефону, и в этот момент Грейвс бьет его мраморной статуэткой сзади по голове. Затем он бросается к служебному телефону и быстро заказывает обед на троих. Обед присылают, он накрывает на стол и пачкает тарелки, вилки, ножи и так далее. Но ведь ему надо избавиться от еды! У этого человека есть не только мозги, но и безразмерный желудок! Однако, после того как он съел три жарких, рисовое суфле оказалось неподъемным даже для него! Для создания полной иллюзии он даже выкурил сигару и две сигареты. Все это было невероятно хорошо продумано. После этого он передвигает стрелки часов на восемь сорок семь и разбивает их. Грейвс не сделал только одного – не задернул занавеси на окнах. А если б это был настоящий обед, то занавеси наверняка задернули бы, как только стало темнеть. Затем он быстро покидает дом, не забыв упомянуть о гостях в присутствии лифтера. Он спешит к телефонной будке и звонит доктору, имитируя предсмертный крик своего хозяина, как раз в районе восьми сорока семи. Его замысел настолько гениален, что никому не приходит в голову проверить, действительно ли звонили из квартиры номер одиннадцать.

– Никому, кроме Эркюля Пуаро, я полагаю? – спросил я с сарказмом.

– Даже Эркюлю Пуаро это не пришло в голову, – ответил мой друг с улыбкой. – А вот сейчас я обязательно поинтересуюсь. Мне сначала хотелось проверить свои выводы на вас. Но вот увидите, все окажется так, как я сказал. Ну а потом Джепп, которому я уже обо всем написал, сможет арестовать нашего респектабельного Грейвса. Интересно, сколько денег он уже успел спустить?

И Пуаро оказался прав. Он всегда оказывается прав, черт бы его побрал!

Дело, которое нам поручила мисс Виолетта Марш, приятно отличалось от нашей с Пуаро рутинной работы. В один прекрасный день мой друг получил от этой леди короткую и деловую записку, в которой она просила его о встрече, и ответил ей, что готов встретиться в одиннадцать часов утра на следующий день.

Мисс Марш появилась ровно в одиннадцать – молодая высокая женщина приятной наружности. Одета она была просто, но аккуратно, и у нее были манеры уверенного в себе делового человека. Сразу было видно современную женщину, которая поставила себе целью завоевать мир. Сам я не очень люблю этих так называемых новых женщин, поэтому, несмотря на ее приятную наружность, не почувствовал к ней никакого расположения.

– У меня несколько необычное дело, месье Пуаро, – начала она свой рассказ, расположившись в предложенном кресле, – поэтому я, наверное, начну с самого начала и расскажу вам всю историю.

– Если вам так удобнее, мадемуазель.

– Я сирота. Мой отец имел еще одного брата, и были они сыновьями скромного фермера в Девоншире. Ферма почти не приносила дохода, поэтому старший брат, Эндрю, эмигрировал в Австралию, где дела у него пошли просто блестяще, и благодаря удачным земельным спекуляциям он стал очень богатым человеком.

Младший брат Роджер – мой отец – не имел никакой склонности к сельской жизни. Он смог получить базовое образование и устроиться клерком в небольшую фирму. Затем женился на женщине, которая была чуть выше него по положению в обществе. Моя мать была дочерью бедного художника. Отец умер, когда мне было шесть лет; когда мне исполнилось четырнадцать, за ним последовала моя мать. Моим единственным живым родственником оказался мой дядя Эндрю, к тому времени вернувшийся из Австралии и купивший себе небольшое поместье, которое называлось «Дикая яблоня».

Он был невероятно добр по отношению к дочери своего умершего брата, оставил меня жить в своем поместье и обращался со мною так, как если б я была его собственной дочерью. Поместье «Дикая яблоня», несмотря на громкое название, представляло собой простой фермерский дом. Фермерство было в крови моего дядюшки, и он очень интересовался всем, что было с ним связано. Хотя он и был сама доброта по отношению ко мне, в голове у него твердо укоренились определенные идеи, касающиеся воспитания девочек. Сам он был человеком малообразованным, хотя и обладал невероятной практической смекалкой, поэтому не придавал большого значения тому, что он называл книжной ученостью. Особенно дядя выступал против женского образования. По его мнению, девочки должны были учиться ухаживать за домом и за коровами, помогать в делах на ферме и иметь как можно меньше отношения к учебникам. Именно так он и пытался воспитывать меня, к моему большому недовольству и огорчению.