Все это вызвало очень большой интерес со стороны Пуаро.
Но тем не менее я был искренне удивлен, когда однажды утром он неожиданно сообщил мне, что в одиннадцать часов ожидает посетителя и что им будет не кто иной, как синьор Асканио.
– Он, что, хочет у вас проконсультироваться?
– Du tout , Гастингс. Это я хочу проконсультироваться у него.
– По какому поводу?
– По поводу убийства в «Риджентс-Корт».
– Вы все-таки хотите доказать, что это его рук дело?
– У вас в стране запрещено дважды судить человека за одно и то же убийство, Гастингс. Постарайтесь воспользоваться здравым смыслом. А вот и звонок нашего друга.
Несколько минут спустя ввели синьора Асканио, оказавшегося маленьким, худеньким человечком, с вороватым и бегающим взглядом. Войдя, он остановился на месте, бросая на нас подозрительные взгляды.
– Месье Пуаро?
Мой друг легонько постучал себя по груди.
– Присаживайтесь, синьор. Вижу, что вы получили мою записку. Моя цель – добраться до самой сути этого происшествия. И вы в некоторой степени можете мне в этом помочь. Позвольте мне кратко изложить факты: вы, в компании вашего друга, посетили графа Фоскатини утром во вторник, девятого числа…
Итальянец сделал негодующий жест.
– Ничего подобного я не делал. В суде я поклялся…
– Précisément — и что-то подсказывает мне, что ваша клятва была ложной.
– Вы, что, угрожаете мне? Ну и ну! Мне вас нечего бояться – в суде меня оправдали.
– Вот именно. И я не идиот, чтобы угрожать вам виселицей. Я угрожаю вам совсем другим – разоблачением. Публичным разоблачением! Я уже вижу, что это слово вам не нравится. И именно это я и подозревал. Понимаете, я с большим трепетом отношусь к своим маленьким идеям. Послушайте, синьор, вам остается только быть со мною откровенным. Я ведь не спрашиваю, чьи проблемы привели вас в Англию. Я знаю только, что вы приехали сюда с одной-единственной целью – встретиться с графом Фоскатини.
– Никакой он не граф, – огрызнулся Асканио.
– Да, я уже заметил тот факт, что его фамилия не упоминается в «Готском альманахе» [97]. Но дело не в этом – обычно титул графа бывает очень полезен профессиональным шантажистам.
– Думаю, что должен быть с вами откровенным. Вы и так слишком много знаете.
– Для этого мне пришлось использовать свои маленькие серые клеточки… Итак, синьор Асканио, вы посетили убитого утром во вторник – этого вы не отрицаете?
– Да, но я никогда не был у него на следующий день вечером. В этом не было никакой необходимости. Сейчас я вам все расскажу. Некая информация, касающаяся человека, занимающего в Италии очень высокое положение, попала в руки этого мерзавца. Он потребовал солидную сумму денег за то, что вернет эти бумаги. Я прибыл в Англию с целью все организовать. И в то утро я был у него в соответствии с договоренностью. Со мною был один из молодых секретарей итальянского посольства. Граф оказался более вменяем, чем я о нем думал, но даже в этом случае сумма была очень значительной. Однако мне пришлось заплатить.
– Простите, а как вы заплатили?
– В итальянской валюте, относительно мелкими банкнотами. Я сразу же, на месте, заплатил всю сумму. После этого он передал мне обличающие бумаги. Больше я его никогда не видел.
– А почему вы не рассказали всего этого, когда вас арестовали?
– Моя позиция была достаточно деликатна, и мне пришлось отрицать любую связь с этим человеком.
– А что, по вашему мнению, произошло на следующий вечер?
– Могу только предположить, что кто-то намеренно выдал себя за меня. Как я понимаю, в квартире не было найдено никаких денег?
Пуаро взглянул на мужчину и отрицательно покачал головой.
– Странно, – пробормотал он. – У всех нас есть эти маленькие серые клеточки в голове, но только избранные знают, как ими пользоваться… Всего доброго, синьор Асканио. Я вам верю. Во многом я всё так и предполагал. Но мне придется в этом убедиться.
Проводив нашего гостя, Пуаро вернулся в свое кресло и улыбнулся мне:
– Давайте послушаем, что скажет по этому поводу Monsieur le Capitaine [98]Гастингс.
– Ну что же, мне кажется, что Асканио прав и кто-то выдал себя за него…
– Вы решительно не хотите пользоваться теми мозгами, которыми наградил вас Господь Бог, Гастингс. Вспомните слова, которые я произнес, когда мы уходили из квартиры в ту ночь. Тогда я сказал, что занавеси на окнах не были задернуты. Сейчас июнь – значит, в восемь часов вечера еще светло. Однако к половине девятого значительно темнеет. Ça vous dit quelque chose? [99]Меня терзают смутные подозрения, что ничего. Но давайте продолжим. Я уже говорил, что кофе был очень черный. При этом зубы графа Фоскатини были на удивление белыми. А ведь от кофе зубы темнеют. Однако во всех трех чашках был кофе. Кому было надо, чтобы все думали, что граф пил кофе, когда на самом деле он этого не делал?
Читать дальше