Эжен Шаветт - Прокурор Брише

– Поищем, – сказал Аннибал.

– Прежде всего перед нами его дочь Полина.

– Хотя я от всего сердца ненавижу эту гордячку, но не могу даже заподозрить ее в таком ужасном преступлении, – возразил капитан.

– Потом старый управляющий.

– Ну, тот готов своей жизнью пожертвовать, чтобы только избавить своего господина от малейшей неприятности.

– Ну, поищем дальше. Да помогите же, капитан, кому мог мешать Брише? – медленно произнес Лозериль, устремив глаза в одну точку, как бы что-то припоминая. И он опять повторил: – Да помогите же, товарищ, ведь была же нужна кому-нибудь его смерть.

Вдруг капитан вздрогнул, как бы от внезапной мысли, мелькнувшей в его голове.

– О! – проговорил он. – Вы прямо попадаете в цель. Сперва вы терпеливо выжидаете, чтобы вернее нанести удар.

Лозериль прикинулся удивленным.

– Я вас не понимаю, – сказал он.

– Я хочу сказать, что вы начали с отца и добрались до дочери.

– О, капитан! Как могла вам прийти в голову подобная мысль! – вскричал Лозериль, обидевшись.

Аннибал был совершенно серьезен; видя, что его дочери грозит опасность, он почувствовал, что и в его сердце шевельнулось чувство, похожее на родительскую любовь.

– Ну, мой милый капитан, так как все-таки предметом нашего разговора сделалась ваша дочь, конечно, совершенно случайно, то и поговорим о ней и о ее несчастном муже, – спокойно произнес Лозериль.

– А! Так вы обвиняете теперь мою дочь? – сказал капитан, и в его голосе послышалась угроза.

– Да нет же, говорят вам, – возразил молодой человек.

– Так кого же вы подозреваете?

– Это вы сейчас узнаете, если ответите на некоторые вопросы, которые я вам предложу.

– Ну, спрашивайте.

Вероятно, Лозериль добился того, что ему хотелось, потому что на губах его появилась торжествующая улыбка.

– Женившись на вашей дочери, вероятно, Брише положил на ее имя хотя бы небольшой капитал? – с живостью задал он вопрос.

– Да, зять мой подарил Авроре двадцать тысяч фунтов.

– Ну и, конечно, обещал еще что-нибудь?

– Да, он сказал, что сделает духовную, по которой все состояние перейдет к моей дочери, за исключением небольшого капитала, назначенного в приданое Полине.

– И написал это завещание?

– Если я не ошибаюсь, то написал в самый день своего исчезновения, потому что, говорят, он был у своего нотариуса.

При этом ответе Лозериль засмеялся и покачал головой.

– Однако! – вскричал он. – Они очень поторопились, не хотели терять драгоценное время и сейчас же убили бедного мужа.

Капитан широко раскрыл глаза от удивления.

– Они! – проговорил Аннибал. – Да кто же это они?

– Ах, мой друг, вы хороший актер, у вас просто талант.

– Да вот провалиться мне сейчас же, если я что-нибудь понимаю из ваших таинственных намеков.

– Невозможно, чтобы вы даже не подозревали того, кто рассчитывал, устранив Брише, убить двух зайцев.

Но капитан не умел отгадывать таких мудреных загадок; широко раскрыв рот и вытаращив глаза, он ничего не мог придумать.

– Хотите, я вам помогу? – сказал Лозериль, позабавившись несколько минут его недогадливостью.

– Ради бога, сделайте одолжение, потому что я отказываюсь от решения этой трудной задачи.

– Удивляюсь, как могли вы забыть о первом женихе своей дочери, – сказал Лозериль с особенным ударением.

– Жених моей дочери? – вскричал Аннибал. – Да какой?

– Господи! Да тот самый, которому вы дали слово; и он, желая обладать любимой женщиной, вероятно, нашел средство сделать ее миллионершей и вдовой.

– Ох! – вздохнул капитан, вперив в молодого человека свои испуганные глаза.

– Потому что, – продолжал Лозериль, – можно наверно сказать, что обманутый жених постарался напомнить предмету своей любви о их прежних чувствах.

– Вот вздор-то! Аврора давным-давно забыла его! – вскричал Фукье, стараясь сохранить хладнокровие, хотя слова собеседника и возбудили в нем подозрения.

Лозериль сделал вид, что соглашается, и, смеясь, продолжал:

– Ну хорошо, капитан, пусть это будет вздор, потому что дело касается вашей дочери, которую я уважаю. Но оставим ее, и согласитесь, ведь часто случается, что человек, отвергнутый как муж, принимается потом как друг дома, а супруг и не видит его никогда.

Аннибал смешался. Эти последние слова напомнили ему о таинственном пребывании его дочери в павильоне, возле которого он еще сегодня бродил.

– Да, – продолжал Лозериль, – сперва принимается втайне от мужа… до того дня, когда наконец друг сочтет, что как муж ни скромен, но все же он лишний на этом свете, и тогда решаются отправить его к праотцам.