Джеймс Чейз - Карточный домик

– Извините, что так рано вас побеспокоил, – сказал Алгир сочным баритоном. Он позволил себе скорбную полуулыбку. – Могу себе представить, насколько вы сейчас, в конце семестра, заняты. Но к сожалению, дело срочное, и мне пришлось немедленно приехать.

– Да, конечно. – Доктор Грэхем указал на стул. – Пожалуйста, садитесь. Как миссис Девон?

Алгир сел и покачал головой:

– Боюсь, что очень плохо. Вы уже сообщили Норене?

– Да, разумеется. Она, естественно, в шоке, но я не сказал, что мать в критическом состоянии.

– Да, боюсь, что в критическом. Надо поторопиться. Как бы не оказалось поздно.

– Уверен, Норена уже собралась. – Грэхем нажал кнопку звонка на столе. – В каком госпитале миссис Девон?

Готовый к такому вопросу, Алгир не задумываясь ответил:

– Я не знаю. Все случилось так быстро. Мистер Эдрис забыл мне сказать. Я предполагаю заехать сначала к нему, а затем в госпиталь. Мы известим вас, доктор.

В кабинет вошла секретарша.

– Пожалуйста, передайте мисс Девон, что мы готовы, – сказал Грэхем.

Едва секретарша вышла, Алгир встал и подошел к большому окну. Ему надо было отвлечь внимание Грэхема и таким образом избежать щекотливых вопросов. Сквозь стекло он смотрел на школьную территорию.

– У вас тут прекрасное место, доктор. Рад, что увидел. Мне часто попадаются клиенты, которые ищут хорошую школу для дочерей. Я буду счастлив рекомендовать им вашу.

Грэхем засиял:

– Вы очень добры, мистер Теббел. Тогда, может, возьмете с собой наши рекламные проспекты?

– Обязательно.

Доктор Грэхем достал несколько буклетов, и Алгир стал их нарочито придирчиво изучать, задавая вопросы, дабы избежать разговора о Норене.

Наконец раздался стук в дверь, и Грэхем поспешил ее открыть.

– Входи, Норена. Мистер Теббел уже здесь.

Девушка вошла и, смутившись, остановилась посреди кабинета. На ней были серая плиссированная юбка, белая блузка, маленькая черная шляпка и черные туфли. Через руку перекинуто короткое пальто такого же цвета, что и юбка. Одетая во все лучшее, что у нее было, она выглядела, как подобает серьезной девушке из колледжа.

Грэхем заметил, что она плакала. Ее глаза за стеклами очков покраснели, веки опухли. Она была очень бледна, но держалась неплохо и даже смогла слабо улыбнуться Алгиру, подошедшему к ней со скорбной, но дружеской улыбкой.

– Мы не встречались раньше, Норена, – сказал он, протягивая руку. – Последнее время я занимался делами твоей мамы. Она часто рассказывала мне о тебе. Я, конечно, предпочел бы, чтобы мы встретились при более благоприятных обстоятельствах.

– Да, мистер Теббел, – сказала Норена и отвернулась, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями.

– Мы уезжаем, – сказал Алгир Грэхему. – Я позвоню вам, как только узнаю что-нибудь. – Он повернулся к Норе. – Моя машина у ворот. Можешь идти садиться, Норена.

Грэхем взял девушку за руку:

– До свидания, Норена. Держись. Все образуется, все будет хорошо.

– До свидания, доктор, и спасибо, – сказала она и быстро вышла из кабинета.

– А ее багаж? – спросил Алгир. – Не думаю, что она вернется. Это ведь ее последний семестр?

– Да, последний. Она взяла только сумку. Остальное мы пришлем на ее домашний адрес.

– Отлично. Будем надеяться…

Мужчины пожали друг другу руки, и Алгир поспешил вниз по лестнице. Затем он влез в «бьюик» и сел рядом с Нореной.

Длинной подъездной аллеей они выехали на Алейн-стрит, поехали по прекрасной дороге, ведущей к главной улице. Алгир с видимой небрежностью вел машину по Большому Майами. Его так и подмывало посильнее нажать на газ, но он понимал, что авария или нарушение правил дорожного движения могут испортить самый отчаянный план, который он когда-либо предпринимал ради больших денег.

Когда он пытался выбраться из плотного потока грузовиков, направлявшихся к Флорида-Кис, Норена, поколебавшись, спросила:

– Мистер Теббел, моя мама действительно в тяжелом состоянии?

– С ней все довольно скверно, Норена, – сказал Алгир. – Но ты держись. Все равно сейчас мы ничем не можем ей помочь.

– Ее сбила машина?

– Да. Мама вышла на шоссе, и у водителя не было возможности тут же затормозить.

– Она… она была пьяна?

Алгир напрягся. Он взглянул на девочку краем глаза: она смотрела перед собой в лобовое стекло, была бледна и замкнута.

– Пьяна? – переспросил он. – Что ты имеешь в виду? Нехорошо так говорить о своей маме, Норена.

– Для меня мама дороже всех людей на свете, – сказала девушка с таким страстным вызовом, что Алгир поморщился. – Я понимаю ее. Я знаю, через что она прошла. Я знаю, что она делала для меня все, что только было в ее силах. Она жертвовала собой ради меня. Я знаю, что она выпивает. Она была пьяна?