Майкл Иннес - Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник)

– Какая разница? Я все равно не могу помочь Ричарду с описанием этих проклятых верблюдов. И разве он с кем-нибудь советуется? Если он пишет свои ерундовые выдумки для продавщиц и приказчиков в магазинах, то едва ли нуждается в советах знающих людей. Вот вам мое мнение. – И он окинул Топлэди презрительным взглядом.

– Право же, сэр Руперт, мне кажется, отзываться подобным неподобающим образом о книгах мистера Элиота едва ли лучше любых воображаемых ошибок, которые он может допускать в своих сочинениях.

«Хьюго, – отметила про себя Белинда, – порой воплощает в себе сокрушительно здравомыслящего человека, подобного некоторым персонажам Джейн Остен.

– Папа, – вмешалась она в разговор, – особенно трепетно относится к «Смерти в пустыне». Не думаю, чтобы он решился уничтожить рукопись, как поступил с «Полуночным убийством». Ни за что в жизни! Он редко рассказывает о сюжетах будущих произведений, но изменил правилу, сообщив, что в этом заложена фундаментальная идея, какой и должен обладать такого рода роман – нечто достаточно убедительное, но едва ли возможное в реальности.

– Вероятно, ваш дядя познакомился с Арчи, – обратился Руперт к Топлэди. – Арчи частенько бывал на Востоке. Там он впервые встретился, например, с Шуном. И, как я подозреваю, обделывая не совсем достойные делишки, частенько назывался моим именем. Такое у него чувство юмора.

– Но мой дядя, сэр Руперт, едва ли мог познакомиться с Арчи, когда тот обделывал «недостойные делишки».

Это была уже почти ссора.

– Что-то с элементом фантазии, – продолжила Белинда, отводя угрозу. – Возьмите тот же «Таинственный люк». Убийца теоретически мог совершить свое преступление таким образом, но реальному злодею едва ли когда-либо предоставилась бы подобная возможность.

– А лично я считаю, – горячо сказал сэр Руперт, и Белинда с удовлетворением отметила, что сумела отвлечь огонь на себя, – что нас сейчас окружает достаточно треклятых фантазий, чтобы говорить еще и о придуманных моим кузеном. Лично мне в жизни воображение не особенно требуется, и потому плевать я на него хотел.

– Но, Руперт, мы же сами по себе фантастические люди. Я имею в виду, все Элиоты. Благодаря двоюродной бабушке Рэйчел.

– Двоюродной бабушке? – из вежливости поинтересовался Топлэди.

– Вы с ней незнакомы, но она когда-то жила с нами. Руперт – ее любимый племянник, – Белинда намеренно сделала паузу, не без злого умысла подчеркнув, что этот факт уже сам по себе делал вдову Тимоти Элиота фантастической натурой. – Ей уже перевалило за девяносто, но она даст любому сто очков вперед, настолько ясный у нее ум. А папа? Даже перестав писать, с годами он станет фантазером, все более и более наделенным богатым воображением. И еще Тимми, мечтающий о дипломатической карьере. Мы все со странностями.

Топлэди затруднился с ответом.

– В моей семье по маминой линии, – признался он наконец, – тоже хватало эксцентричных людей. Только проявлялось это редко.

– Дух созидания! – восклицала между тем мисс Кейви. – Творческое воображение! – Она посмотрела на Шуна, но только лишь для того, чтобы оценить, сумеет ли тот дотянуться до блюда с устрицами. – Порой я чувствую, – ее голос приобрел торжественную интонацию, – что в творческом воображении и заключена великая тайна писательского труда!

Задумчиво смотревший перед собой Шун пробормотал какие-то дежурные учтивости.

– Но вот мистер Уинтер утверждает, – не унималась мисс Кейви, – что существует еще и глубокий колодец.

– Глубокий колодец?

– Так назвала это я. Мистер Уинтер имеет в виду память. Он подчеркивает, – мисс Кейви на мгновение прервалась, силясь вспомнить имя, – какое большое значение придавал памяти… кажется, Пруст.

– Не могу не согласиться, – сказал Шун. – Да вот и наш Бентон тоже не будет оспаривать важность памяти. Я оглядываю этот стол и вижу лица как знакомые, так и незнакомые. А есть, вероятно, и такие, которые не отнесешь ни к первой, ни ко второй категории. Я прав, Бентон?

Сидевший по другую сторону от мисс Кейви Бентон бросил на хозяина нервный взгляд.

– Я как-то не задумывался об этом, – ответил он.

– Лица, – продолжил Шун, описав рукой в воздухе элегантный овал. – Лица, на которые падает полусвет от факела Мнемозины [126]. Хочу отметить, мисс Кейви, что коллеги Бентона – крайне интересные существа. Вы упомянули Уинтера. Он, как выяснилось, весьма предприимчивая личность. И Буссеншут показал мне некоторые свои весьма примечательные стороны, – я бы назвал их жизненными привычками или приемами. И я спрашиваю себя: не его ли лицо озаряет сейчас полусвет мимолетной памяти? И знаете, в данный момент не могу дать на это определенно отрицательный ответ.