А. Халеева - Никому не верь

– Удачно? – перекрикивая какофонию звуков, поинтересовался Эд, когда они вклинись в общий поток автомобилей.

Недовольный водитель старого «Бьюика» громко посигналил, возмущённый тем, что его так нагло подрезали, а Николас в очередной раз удивился – как его напарник с таким стилем вождения до сих пор не попал ни в одну аварию.

– Смит в «Дестини», – неторопливо, между глубокими затяжками, ответил Николас. Костяшки пальцев неприятно заныли, и он добавил: – Кстати, ты не видел мой револьвер? Ладно, зажигалки. Чёрт с ними. Но револьвер? Что, чёрт возьми, происходит?

– А я скажу тебе, что происходит, – хохотнув, начал Эдди. – У нас завёлся воришка.

Детектив подавился дымом и закашлялся. Он почувствовал, как внутри него закипала ярость. Видимо, это отразилось и на его лице, потому как Эдди, сполна насладившись представлением и выдержав театральную паузу, продолжил:

– И он у тебя в кармане. Посмотри. – Заливистый хохот перекрыл даже завывания из динамиков приёмника.

Кляня всё на свете и особенно того, кто сшил и продал ему это пальто, Николас нащупал дырку на дне правого кармана. И почему он раньше её не заметил? Сколько денег можно было сэкономить на потерянных зажигалках? А револьвер? Где же он теперь такой достанет?

– Ой, ну не делай такую грустную мину. Жалко на тебя смотреть, – прокомментировал Эдди, искоса наблюдая за ним. – В бардачке твой «питон». Ты же его вчера там и оставил. И это не карман у тебя дырявый, а голова.

Ответить на это детективу было нечего – на этот раз претензия оказалась по делу – поэтому он молча кинул на тротуар окурок и полез в левый карман за портсигаром. Сверкнул огонек, поджигая очередную сигарету, и Николас задался уже ставшим риторическим для него вопросом: что Хлоя в нём нашла? Эдди ведь далеко было до звания красавца. Мало того, что мелкий, лысоватый, с торчащими усами, так ещё и со скверным чувством юмора.

Мрачно усмехнувшись, Николас кинул беглый взгляд на, как обычно, идеально выстиранный и выглаженный синий костюм напарника и спросил:

– И что Хлоя в тебе нашла?

– Харизму, мой друг, харизму, – весело подмигнув, ответил он.

Детектив недоверчиво покачал головой, и пепел с сигареты упал ему на колени. Чертыхнувшись, Николас принялся смахивать на пол остатки табака и кирпичную пыль, въевшуюся в чёрную ткань брюк. Видимо, зацепил стену, когда разбирался с Джо.

Оставшуюся часть пути они проехали молча: Эдди сосредоточился на дороге, а Николас нырнул в свои мысли, да так, что даже задремал ненадолго. Только когда машина дёрнулась, въехав в бордюр, детектив проснулся и понял, что перед ним знакомое офисное здание.

– Приехали. Только дверью опять не хлопай, будь человеком, – жалостливо попросил Эдди и многозначительно посмотрел на напарника.

– Как-нибудь в другой раз.

Николас вышел и хлопнул дверью, правда, чуть тише, чем в прошлый раз.

Старое многоэтажное здание на окраине города встретило их затхлыми запахами сырости, пыли и чего-то такого непередаваемого, от чего Николасу каждый раз хотелось вывернуть желудок наизнанку прямо возле проржавевшего лифта. Тошнотворное сочетание трав, конфет и спирта. Эдди как-то сказал, что это духи женщины, снимавшей кабинет на втором этаже, но детективу совсем не хотелось верить в то, что кто-то осознанно использовал этот жуткий аромат.

За последний месяц для напарников даже стало своеобразным ритуалом перед тем, как распахнуть входную дверь, набрать полные лёгкие воздуха и что есть сил броситься на свой этаж по лестнице.

Быстро, перескакивая через пару ступеней разом, они добежали до офиса практически на одном дыхании, вздохнув немного лишь на четвертом этаже, где в очередной раз споткнулись о разбросанные инструменты ремонтников, которые всё никак не могли починить лифт.

Табличка с названием агентства на двери опять покосилась, и Николасу пришлось поправить её уже второй раз за день. Об экономности шефа – Адама Колмана – ходили легенды, но его это, казалось, совсем не трогало. Петли на всех дверях всё так же продолжали упрямо скрипеть, а плохо подогнанные стекла в них дребезжать, грозясь вот-вот выпасть из рам.

Дернув ручку, Николас раздражённо цокнул – та чуть не осталась в его ладони – и толкнул дверь. Настроение с каждой секундой становилось всё хуже и хуже.

– Элен, сделай кофейку, – вместо приветствия сказал секретарше Николас и сел на низкий угловой диванчик возле входа.

Фонарь в окне напротив светил прямо в глаз, поэтому Стоуну пришлось изрядно поерзать, нещадно скрипя искусственной кожей, чтобы найти удобное положение.