Дьердь Сита - Зарубежный детектив

Он замолчал, словно смущенный своей пространной речью.

— И почему же вы бросили работу?

— Надоело сидеть на одном месте. У меня начала болеть поясница, на нервной почве испортился желудок. Не хватало движения. Вы знаете, если кто-то становится интеллектуалом, то он перестает быть биологическим существом. Раз и навсегда. Вглядитесь как-нибудь в лицо пятидесятилетнего служащего и в лицо крестьянина того же возраста. У крестьянина лицо еще сохраняет все человеческие признаки, а у чиновника на лице написано, сколько раз за тридцать лет ему приходилось молча проглатывать то одно, то другое. Но только, видите ли, у нас, если кто получил образование, уже не хочет заниматься физическим трудом, это означает, что он уже поднялся на нижнюю ступеньку иерархической лестницы. А я ушел от всякой иерархии. Работаю сам на себя.

Мачаи отер рукой рот и сложил свой перочинный ножик. Тоот поежился, почувствовав, как холодно в доме.

— Какая здесь зима?

Мачаи улыбнулся и ответил:

— Долгая. Но тогда я по большей части сплю. Ложусь в семь часов вечера и сплю до восьми-девяти часов следующего дня. И зимой сплю все больше и больше. Однажды я решил, что буду жить по-медвежьи. В последний месяц, скажем, с начала ноября, я обычно ем вдвое больше, а потом, в начале декабря, закладываюсь и до середины марта практически только сплю.

— Это вы серьезно?

— Вполне!

Мачаи встал и достал из кухонного шкафа большую бутыль вина с защелкивающейся пробкой.

— Вина выпьете?

Тоот отрицательно покачал головой и спросил:

— А как у вас с женщинами? Мне кажется, они вас не обходят стороной, о чем свидетельствуют многочисленные окурки со следами губной помады, — и Тоот показал на консервную банку, выполнявшую роль пепельницы.

Мачаи покраснел, но сразу же ответил:

— Куда там! Это из винозакупочного треста была одна особа по официальному делу. Когда же у меня появляется потребность в женщине — а это бывает теперь довольно-таки редко, — я не бегаю за местными бабенками, а выбираюсь в Будапешт и там «арендую» себе подходящую. Но, пожалуй, вскоре я покончу и с этой практикой — цены очень возросли.

— Каково ваше мнение о Шандоре Варге?

Мачаи сжал губы.

— Почему вы сейчас спрашиваете меня об этом?

— Потому что я веду расследование по делу о его исчезновении.

— Видите ли, у меня нет о нем никакого мнения. По той же причине, по какой нет у меня никакого мнения и о вас. Вы живете в другом мире, не как я. Варга тоже приезжал сюда, но наш разговор был весьма односторонним, потому что он рассказывал мне всякую всячину, которая меня не интересовала. А я так и вообще не знал, что ему сказать.

— А тогда чего ради он приходил к вам?

— Может быть, именно поэтому. Он понимал, что может рассказать мне все — никого из тех, о ком идет речь, я не знаю и никогда не встречусь с ними, а значит, и не передам дальше то, что услышал.

— И что же он рассказывал?

Мачаи пожал плечами.

— Вряд ли я сумею повторить. Ругал какого-то своего начальника, да и своих подчиненных тоже — так делает большинство людей. Жаловался на семью, — мол, сколько энергии они у него высасывают, хотя и жить без них он не может. В общем, нес всякую чепуху. Я даже сказал ему, что если ему что-то не по нутру, зачем-тогда он делает. А он мне в ответ: потому что больше любит пиво «Хейникен», чем «Кёбаняи». Я ему на это сказал: «Тогда вы идиот». И что же? В следующий раз он привез несколько банок «Хейникен». Мы распили их. Пиво было действительно хорошее. «И все же, — сказал я ему, — ради этого я и одного шага не сделаю». Он в ответ зло заметил: «От серости, от посредственности можно уйти только в двух направлениях: я стараюсь вверх, а ты — вниз. Твой путь, дружище, можешь мне поверить, легче. Даже если он и кажется более тяжелым. Погляди на себя. Ты живешь на таком уровне, как батрак в прошлом веке. Твою жизнь даже нельзя назвать жизнью».

— Ну и что же вы ему на это ответили?

— Я сказал ему, что плюю на его жизненный уровень. Я не собираюсь идти к нему и его не зову сюда. Какого черта он приходит? Он приутих и сказал: «Ты прав. Если бы я не был таким общительным человеком, я бы вел себя по-другому». Потом через несколько недель он снова пришел. Даже предложил мне выгоднее продать мое вино. Но я не принял его предложение. Зачем мне деньги? Они только бы внесли разлад в мой устоявшийся образ жизни.

— А если в том или ином году случается плохой урожай винограда?

— Меньше ем. А вернее, не меньше, а более дешевую пищу. Когда же бывает избыток вина, я что-то сохраняю про запас. Я ведь могу прожить и на тысячу двести…