Дьердь Сита - Зарубежный детектив

— Я в больнице, в кабинете доктора Галлибера… если понадоблюсь…

Жардэ устроился на длинном узеньком диване, стоявшем у стены напротив стола. Им овладело странное оцепенение — никаких мыслей, никаких реакций, как в шоке. Он подложил под спину еще одну подушку и вытянул ноги. Почти в ту же секунду раздался длинный телефонный звонок, и ему потребовалось усилие, чтобы выйти из нахлынувшей некстати сонливости. Звонок не смолкал, и Жардэ решил снять трубку. Безликий женский голос произнес:

— Вы комиссар Жардэ? Ждите у телефона.

Он не сразу узнал приглушенный голос инспектора.

— Бакконье, — пробормотал комиссар, приходя в себя, — откуда вы?

— Из кафе. Все тихо. Черный лимузин Делакура видели на дороге в Кро за несколько минут до несчастного случая. Машина направлялась в Кро. Свидетель подтвердил, что за рулем сидел сам Делакур.

— Он вернулся домой?

— В том-то и дело, что нет. И это меня беспокоит. Мы только что обнаружили, что в поместье есть два других выхода.

— Далеко он не может уйти, ясное дело. И потом, это на него не похоже. Гордыня этого человека безмерна. Даже низринуться с высоты он предпочтет эффектно.

Жардэ сообщил инспектору о состоянии Лакдара.

— Мы топчемся на месте! — добавил он. — А время идет. Законное время для обыска истекло, придется ждать до утра. А за ночь столько можно успеть…

Жардэ задумчиво повесил трубку. Цель так близка на этот раз, неужели именно закону суждено быть помехой на его пути?

Понемногу он снова стал проваливаться в сон и решил, что снится кошмар, когда чья-то рука растормошила его:

— Комиссар, раненый приходит в себя. Но он невероятно слаб. Даю вам всего несколько минут.

Жардэ, наверно, никогда не забудет устремленного на него взгляда Лакдара — взгляда затравленного ребенка. Чернющие, глубоко посаженные глаза, выдвинутый подбородок, вздувшаяся вена на лбу под повязкой, чуть ожившее лицо. Жардэ почувствовал на верхней губе капельку пота — никогда ему не было так не по себе. Пришлось наклониться, чтобы лучше расслышать слова раненого.

— Почему господин Делакур хотел меня задавить? Почему господин Делакур…

Не найдя другого ответа, Жардэ глупо пробормотал:

— Да нет же, это просто несчастный случай…

— Нет! Он видел, что я иду по краю дороги, и поехал прямо на меня. Где Анжелина? Что она наделала в мое отсутствие? Опять убежала?

— Убежала?

— Да. Уже убегала два раза. А ее никто не должен был видеть никогда! Зачем ты убегала, Анжелина?

В Жардэ снова взял верх профессионал, и он спросил, повысив тон:

— Где сейчас Анжелина?

— В шале, в домике за грядой кипарисов. Но она опять убежит, если я не вернусь сторожить ее… Анжелина, мне больно…

Глаза Лакдара прикрылись, лицо сморщилось, но быстро расправилось. Комиссар испугался и позвал дежурного врача.

— Пульс очень слабый, — предупредил врач. — Большая потеря крови. Сейчас надо оставить его в покое. Пойдемте.

Жардэ заколебался, словно собираясь что-то сказать. Но передумал и пошел вслед за врачом.

— Поезжайте, комиссар. Думаю, что раненый теперь не скоро сможет снова говорить с вами. Если вообще сможет.

Жардэ вернулся в комиссариат, где его ждал Бакконье. Еще под впечатлением услышанного комиссар передвигался как лунатик, в голове было пусто. Однако, заговорив, он сразу обрел свой четкий командный тон:

— Начинаем завтра утром в положенное время. Вы достаточно полицейских оставили на месте?

— Да. Дежурная машина патрулирует всю ночь дорогу в Кро и прилегающие пути. В Гренуйер никакой паники не отмечалось. Долго горел свет в кабинете, где Делакур нас принимал. Подозрительных перемещений замечено не было.

Жардэ пересказал все, что ему сообщил Лакдар, и резко оборвал восклицания инспектора:

— Эх, если бы мы могли сейчас окружить этот домик в кипарисах!

— Араб бредил, это очевидно!

— Я в этом не так уверен.

Ровно в шесть утра полицейские, дежурившие всю ночь в машине, выбрались на свежий воздух и заняли позицию с двух сторон поместья. Немецкие овчарки за оградой встретили их исступленным лаем и не утихали, пока чей-то голос не приказал им молчать. Сразу присмирев, собаки вернулись к своим конурам, а на пороге дома появился Делакур.

— Господа, — обратился он к Жардэ и Бакконье, — я вас ждал.

Неторопливо приблизившись, он отпер ворота. Несмотря на ранний час, хозяин Гренуйер был тщательно выбрит, видимо, в последний раз желая выступить в роли помещика-джентльмена, на зависть врагам: светлые полотняные брюки, куртка из грубой кожи, накинутая поверх бежевой шелковой рубашки, небрежно повязанный шарф цвета табака.