Эллери Куин: Светильник Божий. Календарь преступлений

— Знаете, доктор, — не удержался Эллери, — вы начинаете мне надоедать.

Толстяк уставился на него.

— Вы согласны с вашим таинственным другом, Торн? — осведомился он.

— Кажется, существует банальное изречение, — проворчал Торн, — гласящее, что действия говорят куда красноречивее слов. Я не брился шесть дней, а сегодня впервые покинул дом Силвестера Мейхью после его похорон.

— Почему, мистер Торн? — воскликнула Элис, обернувшись к нему.

— Простите, мисс Мейхью, — пробормотал адвокат, — но всему свое время.

— Вы несправедливы к нам, — улыбнулся доктор Райнах, искусно объезжая выбоину на дороге. — И боюсь, что вы создаете у моей племянницы абсолютно неверное впечатление о семье. Несомненно, мы странные люди, но разве самые превосходные вина не хранятся в самых глубоких погребах? Чтобы понять мою точку зрения, вам достаточно взглянуть на Элис. Вырождающееся семейство едва ли может произвести на свет подобную красоту.

— К этому причастна и моя мать, дядя Герберт, — заметила Элис с ноткой неприязни в голосе.

— Ваша мать, дорогая, — ответил толстяк, — явилась всего лишь дополняющим фактором. У вас все типичные черты Мейхью.

Элис промолчала. Ее дядя, которого она видела впервые в жизни, выглядел какой-то отвратительной загадкой; остальных, ожидавших их в месте назначения, она вообще никогда не видела и не особенно надеялась, что они окажутся лучшими. В жилах семьи ее отца текла дурная кровь — сам он был параноиком, одержимым манией преследования. Тетя Сара, сестра отца, судя по всему, мало чем от него отличалась. Что касается тети Милли, жены доктора Райнаха, то какой бы она ни была в прошлом, достаточно было одного взгляда на толстяка, чтобы понять, какова она теперь.

Эллери чувствовал покалывание в затылке. Чем дальше они забирались в эту глушь, тем меньше ему нравилось все приключение. Оно отдавало театральностью, словно чья-то исполинская рука оборудовала декорации для первого акта трагедии… Он тряхнул головой, отгоняя эти глупые мысли, и глубже закутался в пальто. Но все это выглядело чертовски странно. Даже самые жизненно важные средства коммуникации отсутствовали — не было ни телеграфных столбов, ни, насколько Эллери мог видеть, электрических проводов. Это означало жизнь при свечах, а он терпеть не мог свечи.

Позади клонилось к горизонту бледное солнце, словно дрожащее в холодном воздухе. Но Эллери не хотелось расставаться даже с этим негреющим светилом.

Они ехали по дороге, тянувшейся к востоку непрерывной дугой, подпрыгивая на ухабах, словно набитые соломой куклы. Небо становилось все более свинцовым, а холод все сильнее проникал в кости.

Когда доктор Райнах наконец пробормотал: «Ну вот, мы и приехали» — и свернул влево на узкую подъездную аллею, скверно покрытую гравием, Эллери вздрогнул от удивления и облегчения. Значит, путешествие все-таки подошло к концу. Он услышал, как на заднем сиденье зашевелились Торн и Элис, очевидно подумавшие о том же.

Эллери вытянул онемевшие ноги и огляделся. По обеим сторонам было все то же скопление деревьев. Он вспомнил, что, свернув с шоссе, они больше ни разу не сворачивали и не пересекали ни единой дороги. По крайней мере, заблудиться здесь невозможно, мрачно подумал он.

— Добро пожаловать домой, Элис, — промолвил доктор Райнах, повернув голову на толстой шее.

Элис пробормотала что-то неразборчивое; ее лицо было закутано до глаз побитым молью пледом, который накинул на нее доктор Райнах. Эллери взглянул на толстяка; в его тяжелом дребезжащем голосе слышались насмешливые нотки, но влажная физиономия сохраняла спокойное и любезное выражение.

Проехав по подъездной аллее, доктор Райнах остановил машину между двумя домами, стоящими по бокам дорожки, которая упиралась в ветхий гараж. Сквозь щели в его разрушенных стенах Эллери различил сверкающий «линкольн» Торна.

Три сооружения на расчищенном пространстве, окруженном лесом, напоминали три необитаемых острова в открытом море.

— Слева находится ваше фамильное обиталище, Элис, — дружелюбно сообщил доктор Райнах.

Каменный дом слева некогда был серым, однако под разрушительным действием погоды, а может быть, и огня он стал почти черным. Фасад, словно лицо прокаженного, покрывали пятна и подтеки. Искусно орнаментированное трехэтажное здание, несомненно, было построено в викторианском стиле; теперь оно, казалось, напрочь вросло корнями в унылый пейзаж.

Эллери заметил, что Элис Мейхью взирает на дом в безмолвном ужасе, — он выглядел абсолютно лишенным притягательной солидности старых английских зданий. Дом был просто иссушен возрастом, как и окружающая его малопривлекательная местность. Эллери в душе обругал Торна за то, что он подверг девушку столь тяжелому испытанию.