Сэйси Ёкомидзо - Деревня восьми могил

– Итак? Если он не уехал, то куда делся? Ведь уже десять дней его не видно…

– Я вот что думаю: не убежал ли он в горы? Ведь один преступник двадцать шесть лет назад именно так и поступил… И с тех пор пропал, никто о нем ничего не знает. Вот и в этот раз… – Тут Коскэ Киндаити, видимо, заметил, что я изменился в лице. – Что это с вами? Вы так побледнели! Прошу прощения. О тех событиях при вас не следовало вспоминать. Извините, оплошал…

Коскэ Киндаити ушел. Причем не похоже было, что он хоть сколько-нибудь расстроился. Я, как всегда, не понял, с какой целью он приходил.

Вечером Коумэ-сама и Котакэ-сама снова пригласили меня к себе на чай:

– Тацуя, тебе пришлось нелегко. Это благодаря твоим заботам Харуё наконец выздоровела. Так думаем не мы одни, так считают все в доме.

– Коумэ-сан абсолютно права. Без тебя мы и не знали бы, что делать. Но мы приносим тебе извинения, ты же тут барин, а не прислуга…

Старушки близнецы со сморщенными, как у мартышек, личиками и сложенными в бантики губками долго, перебивая друг друга, лопотали что-то. Мне оставалось только бесконечно склоняться в поклонах.

– Хо-хо-хо… Почему ты так напряжен? – смеялась Коумэ-сама. – Расслабься! А то, когда ты напрягаешься, напрягаюсь и я. Слушай, сегодня вечером мы хотим поблагодарить тебя. Котакэ-сама приготовит тебе чай.

Упоминание о чае вызвало у меня внутренний протест. Я внимательно посмотрел на обеих старух. Кроме глупости их лица ничего не выражали.

– Хо-хо-хо… Не хочется сидеть со старыми бабками? Только обуза? Но мы от всей души, от всего сердца… Не откажи нам, старухам…

Котакэ, будто вспомнив что-то, прошамкала:

– Кстати, Тацуя, а как ты думаешь, почему вдруг Харуё заболела так сильно?

– Вы спрашиваете, отчего она заболела?

– Да, скажи свое мнение! – Коумэ-сама придвинулась ко мне.

– Правда, она от рождения не отличалась крепким здоровьем. Всегда грустная, задумчивая, много лет уже толком спать не может… Но так сильно она никогда не болела, никогда у нее не было такой высокой температуры.

– Вот-вот… По словам доктора Араи, ее, возможно, что-то сильно встревожило, а может быть, даже потрясло. Я просто теряюсь в догадках. А ты, Тацуя? Как ты думаешь, могло что-нибудь такое произойти в последние дни?

– И у меня, собственно говоря, особых предположений нет… Хотя… Мне кажется, смерть брата Куя и хлопоты, связанные с ней, очень утомили ее и, по-видимому, стали причиной ее болезни.

– Да, все это, конечно, так, но, похоже, было еще что-то. Как ты считаешь, Котакэ-сан?

– Ты права, и вот что: странные вещи она говорила в бреду. Что-то о пещере, о доспехах каких-то, кричала: «Отец!» Тацуя, что ты думаешь об этом? – Котакэ-сама, готовившая чай, остановилась и очень пристально посмотрела на меня.

Коумэ-сама вглядывалась в меня не менее внимательно. Мне стало не по себе, даже в жар бросило.

Стало быть, Коумэ-сама и Котакэ-сама пригласили меня на чай, чтобы выпытать побольше информации о бредившей Харуё. Значит, они обе слышали ее бред, а смысл слышанного им, безусловно, ясен, вот они и разволновались. Сейчас же их интересовало, насколько много нам стало известно.

Я, ничего более не сказав, собирался уже было откланяться, и в этот момент раздался беззаботный хохоток Коумэ-сама:

– Н-да… Ну откуда Тацуя знает, что говорила в бреду Харуё? Я права, Тацуя? Эй, Котакэ-сан, налей мальчику чаю.

– Да-да, сейчас. Пожалуйста, Тацуя, пей. Не обещаю, что он из лучших сортов…

Я молча переводил взгляд с одной старухи на другую. Лица, я бы сказал, придурковатые. Сейчас же они глаз не отрывали от чашки с чаем в моих руках. В душу снова проник необъяснимый страх.

Я вспомнил рассказ Харуё. Может быть, тогда, двадцать шесть лет назад, эти бабушки с бессмысленными глазами таким же образом опаивали своим зельем отца, в конце концов доведя его до гибели? Во мне крепло ощущение, что передо мной не согбенные годами старушки, а злые духи.

– Ну что же ты, Тацуя? Котакэ-сан так старалась. Пей, пока совсем не остыл.

Я снова был, что называется, загнан в угол. Дрожащими руками взял чашку с чаем и поднес ее к губам, стараясь, чтобы не слышно было, как зубы стучат о край чашки, зажмурился и, в душе молясь богам, одним глотком выпил содержимое. Как и в прошлый раз, чай будто обжег мне язык…

– Вот и молодец, выпил! Еще раз спасибо тебе за труды, Тацуя. Теперь возвращайся в свою комнату и ложись отдыхать.

Бабушки, переглянувшись, заулыбались, что-то прошамкали мне на прощание, но я их уже не слышал. Нетвердо держась на ногах, я вышел из их комнаты.