Ася Учайкин - Художник

Но Егор их не видел, он смотрел только на одну, прикидывая, смог бы он так же изобразить своего викинга. Сравнить в живую не получилось бы – та, недописанная картина, сгорела вместе с другими.

– Мне здесь двадцать три…

Низкий рокочущий голос Исая вернул Егора в реальность.

– А вы совсем не изменились…

– Разве только седых волос прибавилось и морщин, – весело согласился Исай.

– Седину и закрасить можно, а морщины, как и шрамы, только украшают мужчину, добавляя ему шарма и солидности в облике, – многозначительно заметил Егор, оторвав взгляд от холста и повернувшись к собеседнику. – Впрочем, вам долго не придется подкрашивать волосы – на ваших белокурых локонах, которым позавидовала бы любая женщина, седина не скоро будет заметна. Так что лет до… шестидесяти можно об этом не задумываться.

– Если только к этому времени… к шестидесяти годам… – фыркнул Исай, – не облысею.

– Мужчины либо седеют, либо лысеют, – развел руками Егор. – Третьего не дано. Так что выбирайте, что вам по душе… А кто портрет написал?

Подпись в уголке полотна ему была не знакома. Современных художников он мало кого знал. А картину писал все же мастер, а не дилетант.

– Местный художник Шишунин… Борис Маркович, – уточнил Исай. – Некоторые полотна Бориса Шишунина украшают стены городской художественной галереи.

Егор сделал вид, что имя ему не знакомо. Только недавно появившись в городе, он не мог знать всех его знаменитостей. Но Егор помнил этого старичка с окладистой бородой, брал когда-то у того уроки мастерства в тайне от отца . Прокурора Семена Врагова. Мама знала – она оплачивала недешевое увлечение сына. Но только это было совсем в другой жизни.

Сердце Егора тоскливо сжалось от нахлынувших воспоминаний – его картины тоже могли висеть рядом с творениями мастера. Видимо, судьбе было так угодно, чтобы этого не произошло.

– Пойдем, – Исай крепко, как тогда на крыльце бизнес-центра, взял Егора за запястье и повел за собой наверх. Егор снова отметил хватку Исая – от такого не вырваться.

Они пришли в библиотеку, другое слово трудно подобрать к тому помещению, где они оказалась. Стеллажи со стеклянными дверцами занимали все стены и поднимались на высоту не менее трех метров. И книги, книги, книги…

– Садись, – Исай подтолкнул Егора к креслу, а сам направился к одному из стеллажей.

Егор задрал голову, пытаясь рассмотреть, что спрятано за дверцами на самых высоких полках.

– Три шестьдесят, – отозвался Исай.

– Что? – не понял его Егор.

– Говорю же, высота шкафов три метра шестьдесят сантиметров, – повторил Исай. – Это самая высокая комната в доме. Над библиотекой нет третьего этажа. Шкафы сделаны по спецпроекту…

– А книги? – с восхищением выдохнул Егор.

– Моя страсть, – гордо произнес Исай. Он не стал уточнять, что когда-то чтение и книги были всего лишь на третьем месте после музыки и танцев. Читать научился очень рано и как-то незаметно пристрастился к чтению еще в детстве. – Я не просто собираю книги. Здесь только те тома, которые я хочу прочесть, – добавил он.

– На это целой жизни не хватит, – обреченно покачал головой Егор.

– Значит, буду жить долго и читать, – серьезно произнес Исай и тут же разулыбался. – Но у меня не только художественные книги и философские трактаты, также полно альбомов по искусству. – Вот, – он, наконец, извлек с полки фолиант и, водрузив его на журнальный столик на колесиках, подкатил к Егору.

«Наверное, книги про художников должны быть именно такого размера», – восхищенно прикоснулся к альбому Егор – страницы никак не меньше, чем сорок сантиметров на шестьдесят.

– В альбоме представлены репродукции со всех картин Бориса Марковича, – не без гордости заметил Исай, словно он сам написал те самые картины. – Альбом вышел тысячным тиражом и в первый же месяц после выхода стал библиографической редкостью. Раскупили… Удивительно, – пожал он плечами, – хотя стоимость у альбома была совсем не детская.

Егор не без интереса рассматривал лица на картинах Шишунина, обращал внимание, с каким невероятным мастерством и с кучей деталей они были прописаны. Полюбовался пейзажами. А натюрморты просто пролистал – мертвая природа, она и есть мертвая, и никаких ассоциаций и чувств у Егора никогда не вызывала, кроме раздражения.

И опять он задумался… Как бы он написал своего викинга?

Егор внимательно прочитал примечание к альбому, пробежался глазами по списку представленных иллюстраций и картин, написанных художником в течение долгой творческой жизни, но в альбом не включенных, – портрет Исая Грановского в списке картин мастера не значился.