Джон Карр - Три гроба

Профессор жил прямо за углом музея, в солидном старом доме на западной стороне Расселл-сквер. Другими обитателями дома были его дочь Розетт, его экономка мадам Дюмон, его секретарь Стюарт Миллс и обнищавший бывший учитель по фамилии Дреймен, которого он держал в качестве нахлебника, чтобы тот присматривал за его книгами.

Но немногих настоящих друзей Гримо можно было найти в некоем подобии клуба, который они учредили в «Уорикской таверне» на Мьюзеум-стрит. Джентльмены встречались четыре или пять вечеров в неделю в уютной задней комнатушке, зарезервированной с этой целью. Хотя комната официально не являлась частной, почти никто из посетителей бара не заходил туда даже по ошибке, а если заходил, то не был принят радушно. Завсегдатаями клуба были маленький, суетливый и лысый Петтис — авторитет в области историй о привидениях, журналист Мэнген и художник Бернеби, но профессор Гримо бесспорно выполнял там функции доктора Джонсона. [2] Джонсон, Сэмюэл (1709–1784) — английский лексикограф, поэт и критик.

Почти каждый вечер в году — за исключением субботних и воскресных, приберегаемых для работы, — Гримо отправлялся в «Уорикскую таверну» в сопровождении Стюарта Миллса. Со стаканом грога он восседал там в своем любимом плетеном кресле у камина и разглагольствовал в присущей ему властной манере. По словам Миллса, дискуссии временами бывали необычайно увлекательными, хотя никто, кроме Петтиса и Бернеби, не осмеливался всерьез возражать профессору. Несмотря на свою вежливость, Гримо отличался вспыльчивым нравом. Как правило, остальные внимали кладези его знаний о колдовстве, настоящем и притворном, когда трюки обманывали доверчивых, и историям о средневековых чародействах, в конце которых он, с присущей ему любовью к мистификациям и театральным эффектам, неожиданно объяснял все тайны в стиле детективных историй. Это напоминало вечера в сельской гостинице, хотя снаружи светили газовые фонари Блумсбери. [3] Блумсбери — район в центре Лондона, считающийся средоточием интеллектуальной столицы. Все было хорошо до вечера 6 февраля, когда предчувствие ужаса ворвалось так же внезапно, как ветер в открывшуюся дверь.

Ветер тем вечером, по словам Миллса, был пронизывающий, грозя снегом. Кроме секретаря и Гримо, в комнате присутствовали только Петтис, Мэнген и Бернеби. Профессор, жестикулируя сигарой, рассуждал про легенды о вампиризме.

— Честно говоря, — сказал Петтис, — ваше отношение к этому меня несколько озадачивает. Я изучаю только беллетристику — вымышленные истории о призраках. Хотя в какой-то степени я верю в привидения. Но вы авторитет в области реальных случаев, которые мы вынуждены именовать фактами, если не можем их опровергнуть. И тем не менее вы не верите ни слову из того, что сделали смыслом вашей жизни. Как если бы Брэдшо [4] Брэдшо, Джордж (1801–1853) — английский картограф, а также составитель первого железнодорожного расписания. Справочники, носящие его имя, издаются и поныне. написал трактат, доказывающий невозможность существования паровозов, а Британская энциклопедия поместила предисловие, заявляющее, что во всем издании нет ни одной надежной статьи.

— Ну а почему бы и нет? — буркнул Гримо, казалось почти не открывая рта. — Вы ведь видите, в чем тут мораль, не так ли?

— Возможно, «с ума свела его наука»? — предположил Бернеби.

Гримо продолжал смотреть на огонь. Миллс говорит, что он выглядел более сердитым, чем того требовала безобидная насмешка. Он затягивался сигарой, торчащей точно в середине рта, как у ребенка, сосущего леденец.

— Я человек, который знает слишком много, — продолжал профессор после паузы. — И нигде не говорится, что жрец храма всегда был глубоко верующим в своих богов. Но дело не в этом. Меня интересуют случаи, скрывающиеся за суевериями. Каким образом эти суеверия возникают? Что дает им импульс, заставляя простаков верить в них? Возьмем, к примеру, те же легенды о вампирах. Это суеверие в основном бытует в славянских странах, не так ли? Оно внезапно распространилось из Венгрии по всей Европе между 1730 и 1735 годами. Как же венгры получили доказательства, что мертвецы могут покидать свои гробы и парить в воздухе в виде соломинок или пушинок, пока не обретут человеческий облик для атаки на людей?

— А такие доказательства были? — спросил Бернеби.

Гримо пожал плечами:

— Многие тела были эксгумированы. Некоторых умерших обнаружили в скорчившихся позах, с кровью на лицах, руках и саванах. Вот вам и доказательства… Хотя почему бы и нет? В эти годы свирепствовала чума. Многих бедняг хоронили заживо, считая их мертвыми. Естественно, они пытались выбраться из гробов, прежде чем умерли по-настоящему. Вот, джентльмены, что я подразумевал под случаями, скрывающимися за суевериями. Вот что меня интересует.