Артур Конан Дойль - Приключение «Трех Мансард»

– Не понимаю, о чем вы говорите. Какое я могу иметь отношение к наемным головорезам?

Холмс устало отвернулся.

– Да, я переоценил ваш ум. Что же, прощайте.

– Остановитесь! Куда вы?

– В Скотленд-Ярд.

Мы еще не дошли до двери, как она догнала нас и схватила его за локоть. В одно мгновение из стали она преобразилась в бархат.

– Прошу вас, джентльмены, сядьте. Обсудим это дело. Я чувствую, что могу быть откровенной с вами, мистер Холмс. У вас натура джентльмена. Женская интуиция быстро ее ощущает. Я буду говорить с вами, как с другом.

– Не могу обещать, что отвечу вам тем же, сударыня. Я не официальный представитель закона, однако служу правосудию настолько, насколько это в моих слабых силах. Я готов вас выслушать, а затем скажу вам, как поступлю.

– Несомненно, с моей стороны было глупо угрожать такому отважному человеку, как вы.

– По-настоящему глупо, сударыня, отдать себя во власть шайки негодяев, которые способны не только шантажировать вас, но и убить.

– Нет-нет, я не так простодушна. Раз я обещала быть откровенной, то могу указать, что, кроме Барни Стокдейла и Сьюзен, его жены, никто в шайке понятия не имеет, кто их нанял. А что до них, то это не в первый… – Она улыбнулась и кивнула с обворожительно-кокетливой доверчивостью.

– Понимаю. Вы уже проверили их лояльность раньше.

– Они надежные гончие, которые не лают.

– Такие гончие имеют обыкновение кусать кормящую их руку. Их арестуют за грабеж. Полиция уже их разыскивает.

– Они получат то, что получат. За это им и платят. Я упомянута не буду.

– Если только я вас не упомяну.

– Нет-нет, вы этого не сделаете. Вы ведь джентльмен, а это тайна женщины.

– Во-первых, вы должны вернуть рукопись.

Она рассмеялась и подошла к камину. Там лежал спекшийся ком, и она разбила его кочергой.

– Вернуть вам его? – спросила она. В ней было столько обаятельного лукавства, когда она встала перед нами с вызывающей улыбкой, что я почувствовал: из всех преступников, с какими сталкивался Холмс, сладить с ней ему будет крайне трудно. Однако он был недоступен сантиментам.

– Это решает вашу судьбу, – сказал он холодно. – Вы очень быстры в своих действиях, сударыня, но на этот раз слишком поторопились.

– Как вы суровы! – воскликнула она. – Можно мне рассказать вам всю историю?

– Полагаю, я сам могу рассказать ее вам.

– Но вы должны взглянуть на все моими глазами, мистер Холмс. Вы должны понять все с точки зрения женщины, которая видит, что лишается цели всей своей жизни в самый миг ее осуществления. Можно ли винить такую женщину за то, что она защищалась?

– Первый грех был ваш.

– Да-да! Я не спорю. Он был таким милым мальчиком – Дуглас, но волей судеб ему не было места в моих планах. Он настаивал на браке, мистер Холмс! Брак с даже не дворянином без гроша за душой! Ни на что другое он не соглашался. Затем он стал навязчивым. Поскольку я уступила ему, он вообразил, что я всегда должна уступать – и только ему. Это было нестерпимо! И, наконец, я была вынуждена заставить его понять.

– Наняв хулиганов, избить его под вашим окном.

– Да, вы как будто действительно знаете все. Ну, это правда, Барни со своими ребятами прогнали его, хотя, признаюсь, несколько при этом увлеклись. Но что он сделал тогда? Могла ли я вообразить, что джентльмен способен на подобный поступок? Он написал книгу, в которой подробно изложил свою историю. Я, разумеется, была волчицей, а он – ягненком. Там было все! Конечно, под вымышленными именами, но кто в Лондоне не узнал бы, о ком и о чем идет речь? Что вы скажете на это, мистер Холмс?

– Ну, он был в своем праве.

– Будто воздух Италии проник в его кровь и принес с собой былой жестокий мстительный итальянский дух. Он написал мне и прислал экземпляр своей рукописи, чтобы пытать меня ожиданием. Есть два экземпляра, известил он меня. Один – мой, второй для его издателя.

– Почему вы полагаете, что издатель рукописи не получил?

– Я знала, кто его издатель. Это ведь был не первый его роман, как вам известно. Я выяснила, что он ничего из Италии не получал. Затем – внезапная смерть Дугласа. Но пока вторая рукопись существовала, я не могла чувствовать себя в безопасности. Несомненно, она должна была находиться среди его вещей, а их отошлют его матери. Я заплатила шайке. Сьюзен нанялась в дом служанкой. Я хотела сделать все по-честному. Нет, правда. Я была готова купить дом и все в нем. Я предложила ей самой назначить сумму. И прибегнула к иному способу, только когда все остальные ничего не дали. Теперь, мистер Холмс, хотя я, бесспорно, обошлась с Дугласом слишком жестко – и, Бог свидетель, горько об этом сожалею, – что еще могла я сделать, когда на карту было поставлено все мое будущее?